В четверг вышел в свет новый роман Бориса Акунина «Черный город» — четырнадцатый том приключений Эраста Фандорина. Его действие происходит в Баку 1914 года.

1914 год. Эраст Фандорин со слугой Масой приезжают в Баку — искать террориста по имени Одиссей. Там уже находится жена главного героя из предыдущей серии — от надоедливой особы мечтают избавиться и сам муж, и его верный помощник. Маса, впрочем, довольно быстро выбывает из строя, сраженный армянской пулей, — и на место компаньона главного героя приходит Гасым, местный Робин Гуд и Портос в одном лице. С этого момента действие резко переходит на галоп: Эраста Петровича едва не отправляют на тот свет, но он предсказуемо воскресает, на время превращается в дагестанского абрека, ездит на мотоцикле и стреляет как снайпер... словом, ведет себя как супермен.

Баку 1914 года при этом выглядит как Мексика в фильмах «Родригеса»: колоритная, пестрая, таинственная, опасная и почти волшебная. Так, в одной из сцен появляется персидский евнух, бегающий со скоростью мотоцикла, — вылитый Мачете.

Как ни странно, появлению на свет новому роману фандоринской серии российский читатель обязан французской газете Le Figaro. Еще в 2008 году она попросила нескольких прозаиков написать по рассказу, который бы начинался фразой из Гомера: «Одиссей пошел от залива по лесной тропинке к тому месту, которое ему указала Афина…».

Вместе с Акуниным в затее приняли участие Милан Кундера, Артур Перес-Реверте, Дуглас Кеннеди, Людмила Улицкая и др.

А в нынешнем году Григорий Чхартишвили объявил, что новелла станет первой главой нового романа — которым и стал «Черный город».

Новый роман оказывает на читателя примерно то же действие, что и каждая новая книга фандоринской серии: всю первую четверть романа борешься с ощущением дежавю.

Уж слишком знакомым кажется происходящее: повторяющиеся сюжетные ходы, неизменно поучительный тон повествования, все тот же непобедимый злодей, все те же неизменные фандоринские самокопания и все тот же набор ложных ходов, по которым главный герой обречен блуждать вплоть до самого конца.

Все сильнее проявляется ощущение, что персонажи доставляют автору все больше и больше хлопот: кажется, что Акунин пристрелил Масу, в основном чтобы не повторяться и снова не описывать комические перебранки слуги и господина. Однако ближе к середине действие захватывает даже самого скептичного читателя. И кажется, бог с ней уже, с предсказуемостью: стиль изложения и та виртуозная ловкость, с которой Акунин обращается с сюжетом и персонажами, с лихвой искупает тяжеловесность первой части, в которой автор разбирается со своими давно знакомыми читателю героями, нагруженными обстоятельствами и предысториями.

И в этом смысле интересно проследить, что происходило не с персонажами, а с автором в период написания этой книги.

За время, прошедшее с момента выхода предыдущего романа — «Весь мир театр», Григорий Чхартишвили из автора «нестыдных детективов» и хорошей публицистики превратился сначала в популярного блогера, а затем и в полноценного общественного лидера, одного из главных лиц оппозиционной «Лиги избирателей».

Работу над «Черным городом» Акунин завершал как раз в период своего интенсивного участия в политической жизни; в период, когда Чхартишвили стал активно вкладывать заработанный социальный капитал в различные, в том числе и нелитературные, проекты. Уже не герой, а автор вступил в период стремительных изменений, добровольно и вполне осознанно стал частью нового сюжета.

Чхартишвили нравится преодолевать препятствия. Соскучился быть толстожурнальным редактором-японистом — стал автором мастеровых детективов. Соскучился быть Акуниным — появился проект «Авторы», в которых он писал под именами Анатолия Брусникина и Анны Борисовой. Соскучился по реальной жизни — превратился в общественного деятеля. Теперь вся интрига — в том, добавит ли он эту новую ипостась к своей многогранной фигуре или же «реальная» деятельность начнет если не вытеснять, то сильно менять характер деятельности литературной.

И в этом смысле дальнейшее продолжение фандоринской серии становится для автора некоторой проблемой. Фандоринская вселенная уже расписана на большую часть XX века — мы знаем, что у Эраста Петровича есть дети, знаем, что он погибнет. И именно эта предопределенность, кажется, начинает мешать Чхартишвили — и потому сквозь виртуозную литературную игру начинает слышаться некоторая усталость автора от привычных, им же самим созданных рамок.