Я проснулся. С улицы доносились пьяные фортели блюза. Мне было хреново, причём с течением времени становилось всё хуже. Нужно было убираться отсюда. Не зная, куда заведет меня мой романический замысел, я хотел быть вооруженным, но ночное оружие пропало вместе с призраками. Дело было плохо. Тут я услышал приближающийся металлический звон. Я выглянул в окно. Торопясь изо всех сил, ребёнок громыхал огромной тележкой. «Старый трюк с ребёнком, да? Не, я на такую ерунду не поведусь», – подумал я. Мне было не по себе. Кроме того, когда он подъехал ближе, я увидел, что катил он не тележку, а рояль. «Да что со мной такое? Я боюсь ребёнка!» Я приоткрыл окошко.
– Эй, ребёнок! Ты чего тут забыл?
Отвлёкшись, он наехал на камень и опрокинул рояль, из которого посыпались ложки, вилки, какие-то болтики.
– Ребёнок, какого чёрта ты делаешь?
– Это случайность, сэр. Я не увидел… Извините!
– Да ты кто такой?
– Я доброволец, сэр, пожалуйста, дайте мне ещё один шанс!
Подняв инструмент и приняв мой ступор за одобрение, он воскликнул: «Я вас не подведу, сэр!», подтёр ностер и укатил в туман.
* *
Куда ни глянь, всюду расстилалась белая мгла. Где-то между небом и землёй заскрипела ставня и появилась чистая немигающая красная точка. Но простой смертный был разоблачён уже через мгновение, когда он, неловко протиснувшись в окно, с шумом и бранью выпал в сугроб, который разлетелся на тысячу пушинок.
Отряхиваясь, я заметил, что сквозь облака под ногами далеко внизу в мельчайших деталях виднелась неисчислимая армия, где были батальоны скрипичных ремесленников, батареи духовых оружейников, взводы арфовых портных, роты ударных стекольщиков, а также, под прикрытием полков органных башмачников, дивизионы балалаечных автоматчиков и лютневых пулемётчиков – армия, которая, казалось, своей игрой была способна сбить спутник или раз и навсегда уничтожить созвучие. Рог возвестил о собрании совета во дворце беседки с крыльями. Придав лицу нужное выражение, правитель докладывал:
– Наша армия расположилась треугольником, вершинами которого являются гора Монтебелло, населённый пункт Эпизефиры и село Вата-сюр-Нут. Забудьте всё, что вы слышали раньше…
Я видел правителя, министра, помощников – но я не видел врага.
– Кто вы? – спросил я главного.
Он повернулся ко мне – на месте его лица был второй затылок.
– Здравствуйте, приветствую вас! – обратился ко мне предтылок.
Я начал догадываться.
– А вы, наверное, Сам…
– Я маршал Шёнберн. Извините, но мы начинаем.
Он поднял жезл. Одиноко завыла труба. Вдалеке затрещали хлопушки, загремели барабаны, зазвучали литавры. Далеко в горах им ответило их альтер-эхо. Затем пьяно-пьяниссимо по черепичным пластинкам ксилофонов, установленных на крышах, по бронзовым гонгам, расположенным на улицах, и по пергаменту малых барабанов, укрытых в лесу, застучали мокрые козьи ножки.
– Предварительное замачивание молоточков, – пояснил он, – производит интересный эффект: первые звуки всегда получаются характерно грубыми и сухими, но этот небольшой рывок шума как будто сдвигает глыбу звука, и дальше на контрасте всё движется плавно, достигается мягкое и насыщенное звучание. Это я сам придумал, – добавил он, не скрывая удовольствие, – после чего оркестр продолжает тянуть этот тон.
– Ничего подобного, – заметил я, – я прежде не слыхал.
– А, это полиритм, а я – звукомастер. – отвечал он, отмахиваясь от назойливых нот. – Партитура этого кончерто-брутто содержит 2015 страниц. Он играется, используя дирижёрскую палочку длиной 12,6 см, в направлении шаровой плеяды Гончие-Псы-50 за созвездием Актеона. Там около миллиона дэвов, подобных Вивасвагни, поэтому вполне вероятно, что сообщение будет кем-то принято. А теперь попробуйте представить себя на месте нашего внеземного соседа, живущего где-то за четверть световой экса-версты непролазной тьмы и бездорожья от вашего домашнего очага. Как вы думаете, какие уникальные для нашего края вещи могли бы его заинтересовать?
Я задумался.
– Как мы надеемся, – продолжал он, – заоблачные коллеги догадаются, что в гармонии концерта зашифрованы такие характерные звуки, как: лебединые песни китов в исполнении мужского сопрано и хруст скелета, парящего в присутствии Нефритового императора; молитвы экстатика в ветхой головной косынке и плач ребёнка, увидевшего усы дракона; неровное дыхание, с которым отец вложил зародыш дочери, и немой вопль, с которым покойница княгиня в Кишинёве рожала княжну Марью; речи долгого парламентёра, поддержанного авторитетом иноземных народов, и бряцание гирлянды звёзд на небесном кителе хладного трупа; и, кроме прочего, тишина – тишина, с которой сорок веков ждут новых армий пирамиды истёкших песочных часов пустынь. Всё это, конечно, нечто большее, чем просто концерт или представление. Я назвал Это – «Impromptu in I major», – подытожил он.
* *
Слушая, я посыпал снегом дымящие струны рояля, но музыка всё усиливалась, и теперь уже снег моментально превращался в пар. Я сконцентрировался на том, чтобы снега в инструменте было как можно больше, но его запасы под ногами заканчивались, и во многих местах уже было видно траву. Невдалеке я услышал детский голос:
– Это сумасшествие! Уходи оттуда, ты промокнешь!
– Перезаряжай! – проорал я в ответ.
Интенсивно накидывая снег, я весь даже взмок.
– Забудь, уходи оттуда!
Тут я увидел, что вода от тающего снега уже заполняет почти весь инструмент, а струны начинают булькать.
– Ещё немного!
– Уходи оттуда!
Я накидывал последние остатки снега.
– Готово! – воскликнул я.
Но тут же увидел, что солист собирается взять локтевой аккорд, и я понял, что я в полной ж…
Прогремел взрыв, крышка захлопнула мой сугроб, и ледяная волна откинула меня обратно внутрь здания.
* *
Я очнулся на полу, на меня смотрела девочка.
– Это н-ничего страшного, – дрожа, промямлил я, приходя в сознание, – п-просто потом п-покормите его с-сеном, пока он не н-наестся. Осторожно сзади! – крикнул я, увидев какую-то тень и выхватывая нож без лезвия и рукоятки. Девочка убежала.
Похожие темы на: Хома Пасьянский - Impromptu in I major (проза)