Когда нибудь диссоциативный обезболивающий вздох растворился в дозе, на метр вверх не всплыв из вены. Надолго обеспечил восприятие боли, реакцию на окружающую действительность и памяти. Синдесмологическая цепочка приступов, частых необъяснимых телефонных звонков и уколов, синяков, свернутых в трубочку бумажек, маленьких ложечек, капсул, борьбы за жизнь, чередуясь сонливостью, прогрессировала в стучащем сердце в поисках серотониновой интоксикации. Нет! - резало криками отчаяние и пожизненно пряталось за несчастным случаем.. Замерзшие тела, зимы, одинокие фонари, опустевшие квартиры, всевозможные психиатрические формы болезненно повышенного настроения, привыкали к истерическому плаванию по ночам. Катались на самых тонких струнах соматического наслаждения. Метамфетаминовые нервы. Чужие слезы. Капали, и порезами превращались в кровь. Ведь сладкие терпения, словно яркие детские сны, вспыхивающие ночными фарами машин, учились превращаться в позы, и уже по взрослому трахались в неизменном состоянии. Знаешь, а отчаяние с приливами сердечных дождей приносило на землю плоды, и ею в страстной агонии наслаждались дети. Бумажными сенсациями просвечивались теории проявления суицидов "эмо". А некоторые снотворные таблетки еще не изобретались и вряд ли вошли в систему. Кажется это смогло напоминать терпимую усталость, но передозировка в зрении накрывается тяжелыми ресницами, от чего так хочется куда-то.. Я чувствую себя абсолютно ясно, и нет ничего кроме чистой экстаза. Никогда ещё безысходность не чувствовала себя настолько прекрасно и иногда не верила в то что это возможно. А в молодых мозгах, снова по старому следу пролетят мимо, мысли хаотично, облака красиво. Пролетят так мимо даже не подумав...