Hip-Hop.Ru - Песочные Люди (Объединённая Каста)

во нашел интервью может кому интересно будет

Ростовский рэп и рэпер Егор Сайко становятся торговой маркой

С Егором Сайко я познакомился прошлой осенью во дворе московского театра «Практика». Молодой человек (тогда у него были длинные волосы и он походил на Макаревича в молодости) сказал, что он тоже из Ростова и работает в «Практике». «Кем?» – поинтересовался я. – «Рэпером». – «Что, так и в трудовой книжке записано?» – «Ну, типа того».

Второй раз я увидел Егора в феврале 2008 на страницах журнала «Русский репортер». Там я прочитал, что «Егор Сайко – рэперский Хлебников или Крученых».

«Я считаю, что русский рэп интереснее, потому что русский язык... Ну, более развитый, что ли. Больше слов в русском языке, чем в английском…»

Через несколько дней после этого Марианна Максимовская в своей «Неделе» рассказала с телеэкрана о новой волне ростовских рэперов, покоряющих в Москве театры и дорогие клубы. Баста, Груз и тот самый Сайко.

Потом я прочитал, что Егор – «участник команды «Песочные люди». Группа – одна из самых сильных текстовых команд в России. Егор – лучший текстовик и поэт среди российских рэпперов». А его перформанс «Кубик Рубика» (продюсер ТО «Узоры», режиссер Юрий Муравицкий), идущий сейчас в московском театр DOC, «позволяет услышать поэзию иного рода». В «Кубике» Сайко рассказывает о своей ростовской жизни, о том, как сидел в тюрьме.

А потом Егор приехал в Ростов и предложил встретиться – посидеть, поговорить о жизни.

Итак, однокомнатная квартира на пятом этаже стандартной девятиэтажки в центре города. Небольшая комната, скромная обстановка. Журналистка одного из центральных телеканалов рассматривает семейные фотографии Егора на экране ноутбука. За окном кричат дети. Солнечный день.

Журналистка уходит, я и Егор располагаемся на кухне.

Пусть всегда будет рэп!

– Тебя сегодня весь день снимают. Что они снимают, чего им надо?
– Я не знаю. Приехал повидаться с семьей, к дочери на день рождения, а тут такое...

– Откуда они узнали, что ты приехал в Ростов?
– Не знаю, я так подумал, что это девчонки из Москвы, две подружки мои постарались. Лариска и Настя. Скорее всего они. Из театра «Практика»

Егор уносит из кухни фотографию ребенка: «Это я барышне с телевидения показывал».

Я достаю бутылку красного вина средней ценовой категории. После долгих раздумий, с чем идти к рэперу – с водкой, шампанским, пивом или клеем БФ, я остановился на красном сухом. Когда выяснил, что Егор не пьет и я могу выбрать напиток по своему вкусу.

– Журналисты интересуются всем, даже какой у тебя ребенок?
– Да, – вздыхает Егор. – Мы сегодня были у нас на районе, в самом страшном районе Ростова, в Лендворце. Гетто. Потом поехали к Хамилю из «Касты» на студию... Вам же еще и штопор нужен, бокалы?

– А ты что, совсем не пьешь?
– Раньше пил. Сейчас здоровьечко не позволяет. Но, думаю, немного можно.

– А чего хотели телевизионщики?
– У них какая-то передача о рэпе есть.

Я предлагаю выпить за рэп. Мне, как говорится, всё равно, а человеку будет приятно. Я не ошибаюсь – за рэп Егор пьет с удовольствием.

– Спасибо большое... Что за такое... Спасибо большое. Спасибо. Они снимали сначала на Лендворце, я им показал перекопы дорог еще со времен революции... Со времен революции. (Наверное это строчка из какой-то его песни. – С.М.) Грязь и так далее. Потом и к своему району повел. Тут и братва подъехала, знакомые все.

– Бандиты?
– Друзья

– Рэп же в Нью-Йорке начинался как бандитская музыка. Где-то я прочитал.
– Ну да. Один ихний бандит как-то к нам приезжал. Фредро из группы Onyx, слышали такую?

– Ну да. Правда, когда я в первый раз увидел надписи на стенах: Onyx, я подумал, что это поклонники новочеркасского «Оникса» написали. Была в 90-х такая группа. Подумал: а вдруг это они стали такими популярными?
– Так вот, приехал к нам этот бандит, они там все с автоматами ходят. К нам в подъезд зашел, говорит, у нас в самом страшном гетто таких подъездов и лифтов нет. Вот и всё их бандитство. Елки-палки...

– Ну а российский рэп – бандитский?
– Есть и бандитский. Я видел таких рэперов, что чуть ли не боевики, – Егор задумывается и через некоторое время вносит коррективы в свой ответ: – Есть знакомые, которые их видели, но я не видел. Я считаю, что русский рэп интереснее, потому что русский язык... Ну, более развитый, что ли. Больше слов в русском языке, чем в английском.

– Но смыслов, наверное, не больше?
– Не больше.

О роке, тюрьме и МТV

– Русский рок – они ваши попутчики?
– Русский рок отжил свое.

– Ну а в детстве ты его не слушал?
– Я слушал маму, а с 97-го начал слушать рэп.

– Рэп был русскоязычным?
– Не только. Onyx, Cyprus Hill, Wu Tang. Высоцкого слушал. Это считается роком? Мне кажется, что он – прародитель рэпа в России.

– Так же говорили и рокеры: Высоцкий – первый рокер.
– Ну, считается же, что он не поет, а рассказывает.

– Если вспомнить 80–90-е годы, то главным в том, что называется русским роком, был текст, чтобы там ни говорили, музыки практически не было.
– Ну да.

– А рэп, можно сказать, это слово в почти чистом виде. Русский рок, доведенный до абсурда. Способ чтения стихов.
– Что я и говорю. Рэп – это современная поэзия. Но в «Кубике Рубика» музыка тоже интересная. Слышал же, что я там с трубой делал. Театр DOC взял «Кубик Рубика» в ежемесячный показ. Тарас Куценко из «Саунддрамы» играет на трубе депрессивный джаз. Я читаю стихи.

– Но если б не было куценковской трубы, то от музыки ничего бы и не осталось. Какая в рэпе может быть музыка? В R'n'B специально вставляют в песню мелодичные припевы, чтобы как-то скрасить впечатление.
– Тебе так кажется, потому что ты еще не слушал рэп.

– Не слушал, только тот, что по МТV.
– Это не рэп. Сейчас уже и МТV не считается за музыкальный канал, одна сплошная реклама.

– В «Кубике Рубика» ты рассказываешь, как сидел в тюрьме.
– В тюрьме я как раз и боролся за МТV. 150 человек хотели смотреть телевизор. Строгий режим. Что смотреть? Смотрят ЧП, «Улицы разбитых фонарей», криминал. Я говорю хранителям порядка: не надоело? Давайте посмотрим МТV, там барышни в купальниках танцуют. Нет, говорят. Я им: давайте спорт посмотрим. Опять нет. Рожи пепсикольные. Поколение пепси.

– То есть в тюрьме была молодежная аудитория?
– Ну да. Строгий режим. Но, в принципе, там было мало молодежи.

– Как там у тебя в «Кубике Рубика»?
– Везут уже четыре часа в воронке. Одно помещение метр на четыре и за стенкой такое же помещение – метр на четыре. В каждом по пятнадцать, по семнадцать человек. Приехали, здравствуйте... Открываются двери воронка, первый пошел, второй... Моя очередь тоже пришла. Прыгаю. До земли не долетел. Они несли меня по воздуху. Десять самураев, с резиновыми дубинами наготове. Почки выключили, печень, легкие тоже. Понимаю, что ничего не понимаю вообще. Залетаю в стакан – помещение два на два метра. За мной еще такой же, в спину мне. Пришел в себя немножечко, отошел – приехал в тюрьму. Началась жизнь совсем другая, не по твоим правилам, не по твоим законам...

– Так это не стихи?
– Просто текст. Есть и стихи – про ростовский централ. «Я был там. Тяжелостатейная хата. Разбойники, убийцы в стенах квадрата. Здесь нет мелких воришек, хулиганов, наркоманов. Тут по крупному, а не за пятку плана. Полтинник заключенных с тяжелыми делами ждут приговора за железными дверями. В ожидании – сколько сотен суток тебе дадут. Ожидая, сколько нервных клеток в тебе сотрут. Годы долги, их надо преодолеть, чтобы, выйдя на свободу, опять влететь. У кого-то сюда первая ходка. Он верит, что последняя. Главное – без водки. Но вряд ли кто-то сумеет избежать повторений. Влетит обратно. Без сомнений. Есть те, кто были здесь только раз, но... Срок такой, что выходить напрасно».

– Нормально, давай выпьем... А за что тебя посадили?
– Детские шалости. Хотя статья считается особо тяжкой – 162-я, разбойное нападение с целью хищения чужого имущества группой лиц по предварительному сговору, – Егор произносит название статьи скороговоркой, как говорят зэки на обходе. Такой тюремный рэп. – Сейчас могут что угодно приписать. Главное – плати. Просидел два с половиною года.

– Так у тебя вымогали деньги?
– Конечно.

– А еще кто-нибудь из рэперов прошел через это?
– Ну, подельник мой. Но он ушел из рэпа. Фетис сейчас сидит. Из объединенной «Касты». Второй срок. Или третий.

– За что?
– Наркотики. В позапрошлом году «Каста» устраивала для него концерт прямо в тюрьме.

– Ты вот часто говоришь – слышал, как ты разговариваешь по телефону, – слово «брачо». Это тюремный жаргон?
– По-моему, юг так разговаривает. Дружане, брачо. Меня вот только что журналистка спросила о мате. Не люблю употре*****, но без него нельзя.

– Ну, в Ростове немыслимо, чтобы кто-то выругался с театральной сцены. А в Москве это в порядке вещей.
– Мне кажется, в Москве это тоже только началось.

– Традиция идет еще от Венечки Ерофеева.
– Мат – это модно.

– А рэп – это модно?
– Наверное, да.

О поэзии

– Чем объяснить этот нездоровый ажиотаж: журнал «Русский репортер», РЕН ТВ – что они в вас увидели? Как они вообще узнали о твоем существовании?
– «Репортер» делал материал о Грузе и Сэте. Им сказали, что есть еще один рэпер из Ростова.

– «Рэпер из Ростова» становится торговой маркой.
– Ну да.

– Может быть, люди, как в 60-е годы, опять потянулись к стихам?
– Да, я думаю, что это так. Возрождение интереса. А кто сейчас, кроме рэперов, пишет современную поэзию?

– Родионов, например. (Андрей Родионов – самый популярный поэт «молодой современности» – так пишут о нем критики. – С.М.)
– Я был в театре «Практика» на вечере современной поэзии. Один белый стих. Нет рифмы. Просидел целый час, ничего интересного и не о «нынешнем сейчас»... Сейчас для меня главное – еще людей из Ростова в Москву подтянуть.

– А как ты сам попал в Москву?
– Олег Груз помог. Он первым переехал в Москву, ему знакомый сказал: что ж ты всю жизнь канавы будешь рыть, почитай книжки, пиши стихи. В конце концов, Баста пригласил его в клуб. Баста – он тоже из Ростова. А мне Груз позвонил из Москвы и сказал: не хочешь попробовать поработать в театре? Я ему: где? Попробуем. Там я и остался.

– И тебя взяли на должность рэпера?
– Ну да. Эдуард Бояков (художественный руководитель театра «Практика». – С.М.) хотел сделать рэп в театре. Попробовали. Сейчас Сэт у него работает, из Краснодара. А меня уволили...

– А у тебя тоже кличка есть?
– Прозвище? Ну, есть. Псих. Олег Груз, Егор Псих и Артем Жара. Будем вместе делать «Остров» – театрально-поэтическую постановку. «Песочницу» собираемся делать. Мы хотим рассказать, как в песочнице встретились три друга. Юрий Клавдиев («Бывший скинхед и тольяттинец Клавдиев, живет теперь в Петербурге, пишет пьесы для лондонского «Ройял Корта» и сериалы для ОРТ» – так сказано о нем в журналах. – С.М.) собирается написать нам сценарий. Видно, что человек интересный, простой в общении.

– А Жара – это кто?
– Ростовчанин, 23 года. Мы с ним альбом сделали, будем продавать его в Москве. Жара три года не выходил из дома. Год уже выходит. Читает много книг, пишет стихи, музыку.

– На что же он жил?
– Что друзья приносили. Бутерброд в день, десять пакетиков кофе. Здоровье свое расшатал.

О политике

– Я слышал, как в предвыборную кампанию рэперы пели за Жириновского.
– Я бы не стал по чьей-то просьбе что-то подобное делать.

– А ты ходил на выборы?
– У дочки был день рождения, мне было не до этого. Но если бы было время, то, наверное, пошел бы.

Вопрос, за кого бы он проголосовал, ставит Егора в тупик: «Давай не будем об этом».

– Ну как же, рэп – музыка социальная? Даже Тимати записал песню с «гражданским звучанием». Я слышал один раз по МТV.
– Тимати – это не рэп, R'n'B. Для девочек, для детей.

– Так все пишут для девочек, а ты для кого?
– Я не для девочек. Я хочу озвучивать эту тему в театре. Не только для девочек, но и для серьезных людей. Задача – распространить рэп, чтобы слушали не только Тимати.

– Сейчас рок-музыканты разделились на две части. «Машина времени» и «Чайф» поют за Медведева. ДДТ и «Телевизор» участвуют в Марше несогласных.
– Если ты – творческая личность, это будет относиться к политике, – Егор тяжело вздыхает.– Сейчас подумаю. Сейчас... Ну, просто смотри. Если ты творческая личность, то тебе не важно, что с политикой сейчас. Творчество никогда не пропадет. И те, кто занимаются политикой, лучше писать не станут.

– Но для того, чтобы доносить до слушателей свои неполитические взгляды, нужна определенная обстановка в стране. Вряд ли в Китае есть рэп. Если бы не перестройка, я не знаю, как бы сложилась судьба того же Гребенщикова, который никогда не пел о политике.
– В начале 90-х у нас был злой рэп. Сейчас стал помягче. Как и в Америке. Onyx, Cyprus Hill в пиджаках ходят. «Каста» раньше была парнями с улицы, а сейчас они ездят на машинах и рассказывают, какие они. Тимати ездит на яхте. Время идет, и музыка меняется.

– Приспосабливается к предлагаемым обстоятельствам?
– Каждый поет о том, как он живет.

– Но будет ли интересно подростку из подворотни, живущем в районе ДК имени Ленина, слушать песни о том, как кто-то разъезжает на дорогих машинах?
– Тимати, например, слушают барышни в деревнях. Парня, который на яхте разъезжает.

– Но он для них, наверное, принц. Сексуальный объект.
– А меня слушают в театре парни из подворотни.

– Откуда в театре парни из подворотни?
– Ну, может, и не из подворотни. Я ж и хочу подтянуть молодежь к театру, а театр к рэпу. Такая задача у меня есть. Молодежь начнет ходить на поэтические вечера. Потом – на театральные постановки. С помощью рэпа.

– Я спросил в «Практике», собирает ли Груз зал? Мне сказали, что не собирает. А Вера Павлова – собирает. (Вера Павлова – известная московская поэтесса, лауреат всевозможных поэтических конкурсов. – С.М.)
– Сэт набрал полный зал.

– Кстати, о Грузе. Сейчас по Интернету гуляет его мультик с объяснениями в любви к Путину: «Товарищ Путин, я бы вас задушил в своих объятьях».
– Я считаю, что там всё на позитиве. В объятьях радости он бы его задушил. Там нет негатива.

– Ну да после слова «задушил» – долгая пауза, все замирают – как это он задушил бы президента? И только потом – про объятья. Воспринимается как стеб.
– Ну... Не знаю. Ну, юмор. Но не негатив.

– Не думаешь ли, что пройдет время – и даже такой стеб станет невозможен? Я на днях был в библиотеке. Туда привели детей, и они стали читать стихи и петь песни о выборах. Они пели с усилителями. Для кого вообще они пели? В библиотеке должна быть тишина. А там ксероксы не работают, и к электронной версии доступа нет.

Мы выпиваем еще по стакану и замолкаем.

О семье и деньгах

– У тебя уже есть дочь. Не рано ли ты женился?
– Уже пора, мне 27, я окончил колледж – учился на дизайнера интерьера. Женился в 25. Я познакомился с будущей женой на поэтическом вечере Груза. Увидел ее, и в этот же день сказал Грузу, что женюсь на ней. Даже еще с ней не разговаривая.

– А где она сейчас?
– На работе.

– А у Груза жена есть?
– По секрету узнал, что собирается жениться. Они давно встречаются, живут вместе в Москве.

– Современные рэперы – социально адаптированы. У них есть жены – надо же.
– Конечно.

– Они хотят зарабатывать деньги...
– Конечно.

– На машинах разъезжать.
– Конечно.

– На рубеже 80–90-х был другой образ человека, занимающегося творчеством.
– Но сейчас и время быстрее течет, я так считаю. Всё развивается быстрее.

– Те, кто начинал в те годы, не ставили задачи разбогатеть. Многие не ставили.
– Мы тоже не ставили. На рубеже 80-х и 90-х.

– Кстати, «Каста» разбогатела на рэпе?
– Думаю, что подняли денег. Позавчера приехали с гастролей – 15 поездок по стране.

– Откуда это пошло – «Каста», Баста?
– По-моему, «Касту» Баста и придумал. А Баста сначала был Бастой Хрю. Слышали, может?

– Получается, что в Ростове нечего делать рэперу?
– В Москве есть возможность продвигаться. Но вот «Каста» вернулась в Ростов. Не писалось им там. Что-то есть в здешнем воздухе.

– Ты рассказывал, что снимался у «Касты» (совместный проект «Песочных людей» и «Касты». – С.М.) в клипе.
– «Черви ненависти» называется. Хамиль попросил «Песочных людей» написать для него трек. Потом поехали снимать клип. Получились документальные съемки. У меня тогда нервы сдали. Я начал драться со своими друзьями. А оператор не растерялся и быстренько стал снимать.

– Хороший оператор.
– Хороший, он «Ленинграду» снимает клипы. Такой матерый. Первый раз в жизни у меня отшибло память на сто процентов. Вот, говорят, выпил, а дальше ничего не помню. Я говорил: такого не бывает. Но именно так со мной всё и случилось. Открываю глаза и не могу понять: где я, почему спал. На меня все искоса смотрят. Девушка-режиссер сказала, что я назвал ее животным и пообещал сломать ей в четырех местах позвоночник.

– Алкоголь?
– Да у меня нелады со здоровьем. У меня же погоняло – Псих... Потом они сказали, что благодарны мне и сценарий клипа они переделают под эту драку.

– Так этот клип показывали по МТV?
– Показывали. По ночному каналу, правда. Когда МТV еще было некоммерческим.

– А как ты считаешь, есть коммерческий потенциал в том, что ты делаешь?
– Я думаю, везде можно заработать деньги. Почему бы на интересном не зарабатывать деньги? На «Кубике Рубика» был полный зал. Еще человек пятьдесят слушали под дверью.

– Все забываю спросить, почему «Кубик Рубика»?
– Ну как же. Это мои стихи. «Жизнь – головоломка в руках дурака, кубик Рубика-а-а».