Литеры сколоты с могильных плит,
И твоя прошлая доблесть будет бита,
Тварь, без присмотра серпа, мором моды сразила мир.
Варитесь в тесной поруке, мажа бисер в грязи...
Ад не страшит «гениев марать» и «талантов язвить».

«На фуражке на моей – серп и молот, и звезда»...

Листы истории – ввысь пеплом и дымом,
Развеян прах храбрости, сердце остыло,

Запреты плетью мнут лоб, закон когтями рвёт глаз,
А мы – согласно немы, мы – беспросветная мгла,

Гордость, глум, гам.

Растения в горшке гипсокартонном,
Растлили грошами канонов сонм.

Расстелили тела простынёй к ступам зла,
Расстреляли рассветы трелями воронья,
Роняя слова напрасные, ближних раним,
Ровняясь на яства и блеск вранья,

Кощунство, клевета, крамола.

«Под дождём оказались разные,
Большинство – честные, хорошие»...

Убийцам казнь карой, око за око – в крови рамки закона,
Вето на знак лет былых – свобода в оковах,
Кастрированный народ в пути душу убил,
Символ воли на свалку, памятники в утиль.

Едва ли чёрная ночь взовьётся костром, когда ветер стих,
Хор мёртвых громче мычанья живых...
Ор громче мычанья,
Мёртвые громче живых...

«Как это трогательно – серп и молот, и звезда»...

Ад покажется раем стае погрязших во лжи,
А в вакууме умирать ратной славе не слышно,
Авторитарный режим с тартаром сшит...
А в тельняшке тело любовью всё равно дышит,
А в теле елей льётся по крови.