а у него, наверно, льется детский смех,
рисующий улыбку сквозь газетный шелест.
в его глазах печальных таит белый снег,
и жизнь любовью балует, повисшая на шее.


отбившейся от стаи, измученной волчицей
к родным приближусь окнам, капюшон набросив.
нащупаю цепочку, прижму ее к ключице,
и полечу на исповедь к дымящей папиросе.


из-за него любимого на небо путь исшаркан.
его лишь плечи были трубою водосточной.
и дрожь, рожденная от рук его шершавых,
лениво угасая, выводит нервно строчки.


в его глазах печальных таит белый снег.
в моих закатной нитью образ милый вышит.
впускаю в них его, но только лишь во сне,
не нужен ему вкус зимой цветущей вишни.