ПИСЯ



Этот текст изображает не эротику, а материнскую жестокость, подобную той, с которой родители добиваются от детей успешности или соблюдения выдуманных ими правил.



В конце мая приехали Чурка с Писей. Чурка дала дочке такую кличку, побывав в «общине» в прошлый раз, где сама получила свою кличку. Чурка пояснила: «Пися» она потому, что постоянно пищит. В первый же тёплый день, Чурка попыталась раздеть её догола. Девочке это не понравилось; она жаловалась на то, что ей холодно, хотя, по мнению Чурки, было достаточно тепло. Пися капризничала, и Чурка разрешила ей надеть то рваньё, которое когда-то носила Ната.

Рака пошла к скотине, измазала «благоухающим» свиным навозом тело, лицо и волосы.

— Света, сфотографируй меня, — смеясь, попросила Рака.

— Какая же ты извращенка! — рассмеялась Света. — Сейчас принесу «мыльницу»!

Подружки помогли помыться друг другу, и поцеловали друг другу грудки. Выйдя из душа, поели и легли спать.

— Давай плевать друг другу в рот! — предложила Рака

— Давай! — согласилась Света и открыла рот.

Обменявшись плевками, девушки отправились на реку к подругам.

Писю накормили лягушками насильно, после чего она долго плевалась. Чурка купала её тоже насильно. В отместку за это, Пися кинула в мать камнем, и Чурка наказала её: заложила ноги за голову и связала. Пися хныкала.

— Пореви ещё у меня; глядишь, и выпорю! — пригрозила Чурка.

— Муторно, всё же, против воли учить, — заметила Юла.

— А что же делать, — вздыхала Чурка, — вон как мне камнем засветила! Вот я её опять лягушкой накормлю! — сказала Чурка, и принялась запихивать в рот связанной девочке живого лягушонка, Пися с омерзением съела.

Юла понимала, что подход у Чурки слишком бесхитростный, тупой, но с советами не лезла, как и Валя, применившая множество хитростей при перевоспитании Наты. Зато, Юла и Валя надеялись, что, когда Чурка уедет и оставит Писю, всё пойдёт иначе, и вся заслуга будет приписана им, а пока, пусть Чурка убедится, как это непросто.

Сфотографировав связанную Писю, Юла захотела, чтобы её так связали на всю ночь.

— А я так уже спала, — сообщила Рака.

— Не говори мне заранее об ощущениях, а то испортишь!

— А я тоже что-нибудь такое сделаю! — пообещала Рака.

Золушка забрала добычу. Писю развязали, и перед сном связали Юлу на всю ночь с заложенными за голову ногами. Она уснула в этом положении, проспала до утра.

— Как ощущения? — улыбаясь, спросила Рака.

— Да уснула, и всё; просто ноги затекли за ночь.

— А я возбуждалась и долго не засыпала, когда меня так связали.

После обеда Рака, Ната, Юла, Света, Вяка, Ира и Валя отправлялись кататься на мотоциклетах; Чурка осталась с Писей и Золушкой заниматься огородами и животными.

Понукаемая матерью, Пися занималась животными. Она взяла палку, окунула в свиной навоз и намазала купальник матери; за это мать заставила выгребать навоз руками. Пися разоралась, убежала и спряталась; мать её отыскала, приволокла к свинарнику, и заставила продолжить занятие, а Пися швырнула в мать навозом.

— Живо — в карцер!

— Дай руки вымыть, стерва! — заорала Пися.

— Нечего, обойдёшься! Иди, живо!

Девочка упиралась, и мать силой заволокла ей в карцер и заперла:

— Будешь сидеть до вечера! А будешь возбухать — оставлю на ночь!

К ужину «байкеры» вернулись; они добыли четырёх ворон и собаку. Поужинав, подруги отправились на речку; Чурка попросила Золушку вечером выпустить Писю, если она будет сидеть тихо. Вечером она связалась с Золушкой, и, узнав, что Пися просила, чтобы её выпустили, велела держать дочь в карцере до своего возвращения.

Подруги вернулись к завтраку. Чурка услышала, что дочь не плачет, выпустила её, накормила хлебом и водой, и заставила поливать огород из лейки.

Отправляясь с подругами на речку, Чурка заперла Писю в карцере, чтобы та не мешала, а Золушку попросила сообщить о её поведении. Пися ругалась, что и отметила Золушка.

Когда на речку пришли Валя и Ната, подруги снова затеяли борьбу. Победила Валя. Ира по-прежнему обещала «кузькину мать».

— Хуй тебе в рот! — заявила Валя. — Я тоже сидеть не буду! Всем пиздюлей надаю!

— А я тебе морду набью, как Ирке, — бахвалилась Ната, тряся кулачищем.

— Посмотрим! — осклабилась Валя, показывая свой здоровый кулак.

— Ну, как бы нам мужика снова изнасиловать?! — хныкала Ира.

— Возьми любого, да изнасилуй! — сказала Света.

— А тюрьма?! Ладно, скажем, что надирался, что сам изнасиловал, он и побоится жаловаться.

— Кататься поедем, и найдём, чтобы без свидетелей, — решила «голодная» Валя.

— А потом изобьём, как того Журналюгу, — добавила Ната.

— А бить-то зачем? — засмеялась Валя.

— А просто так!

Поборовшись и потрепавшись, подруги занялись охотой; к вечеру наловили много добычи, вызвали по рации Золушку, которая пришла и забрала добычу в морозилку. Чурка подтвердила, что Писю надо оставить в карцере до её возвращения, приструнить, и снова проследить, будет ли девочка капризничать. Подойдя к карцеру, Золушка с ехидцей сообщила Писе о требовании матери:

— Можно кое-что сказать? — спросила Пися.

— Ладно, один раз, — разрешила Золушка.

— Чтоб вы сгнили заживо, сволочи! — крикнула Пися, и замолчала.

Золушка вернулась к Юле, с которой вырезала фаллосы. У Юлы была задумка — расписывать мебель и делать фаллосы прямо на сиденьях стульев и кресел. Сделать качественный стул, а тем более — кресло, подруги пока не умели. Для начала, можно было бы покупать заготовки, которые были в продаже, расписывать их и продавать значительно дороже.

Высказавшись, Пися сидела в карцере тихо, хотя ей хотелось орать от неудобства и выть от обиды. Девочка совсем измучилась: сажая в карцер, у неё забрали одежду; ей было холодно, в карцере было темно, а темноты она боялась. Гравий был очень колкий; она извертелась на нём, а чем больше вертелась, тем больше царапалась о камни — Чурка не стелила половик.

С тех пор, как Пися сюда приехала, её мать постоянно сажала в карцер, и издевалась над ней хуже алкоголиков, о которых Пися знала из телепередач, а её подружки только хихикали. Мать обещала её оставить здесь на всё лето, с этими ужасными тётками, хотя и сама была не лучше их.

Ещё в Москве за мелкие проступки она сажала Писю в ледяную ванну, выставляла зимой голой на балкон, заставляла в одних трусиках выносить на улицу мусор осенью, когда было холодно, и шел дождь, и часто лупила ремнём, очень жестоко, или била по щекам.

Мать не была такой, пока не познакомилась с этими тётками. Когда она в прошлом году вернулась отсюда, то стала такой жестокой, стала плохо кормить девочку и часто наказывать, заставляла жрать объедки на улице, и одевала хуже всех весь год, так, что все пальцем тыкали. Сама остриглась наголо, и её остригла, и тоже все над этим смеялись, даже учителя. Теперь ей предстояло провести здесь всю ночь. А эта Золушка — вовсе и не Золушка, а Баба Яга, ещё и смеётся, говорит: «я тебе завидую»!

Переночевав у реки, подруги вернулись, принесли новую порцию добычи. Золушка сообщила, что Пися больше не скулила, и Чурка выпустила девочку. Отсидев в карцере, девочка решила, что больше никогда не будет хныкать и просить, но язык матери всё же показала.

Золушка, Валя и Ната, сев на трактор с прицепом, отправились на рынок за свиньями. Золушка выбрала поросят: трёх свинок и одного хряка.

Когда трактор освободился, Ната отправилась учить Юлу водить трактор; как во всём, Юла сразу начала делать успехи; накосив траву, девушки вернулись в общину.

— Теперь я смогу траву косить и возить, а то у дома выбирать приходилось, — сказала Юла.

— Я же говорю — понадобится, и не только для этого. Это же — трактор! Плуг есть, и борона, и мало ли чего к нему подвесить можно, — сказала Валя.

— А как же на себе бороновать? — засмеялась Юла.

— Это никуда не денется, можешь вот этот прицеп сама переть, или в плуг впрягаться!

— Забавная идея, надо попробовать, — засмеялась Ната.

— Я думаю, может, нам мышей и крыс развести, — предложила Юла.

— Можно, чтобы не ловить зимой! Они неприхотливые, и плодятся хорошо.

Взяв свои изделия и изделия Золушки, Ната и Юла сели на мотоциклеты и отправились на рынок. Девушки отдали изделия Торгашу, взяли с него деньги, купили новые изделия; у человека, продающего заготовки для стульев, купили заготовки для двух стульев. Золушка и Юла принялись расписывать заготовки резьбой по заранее составленным эскизам; проделали дырку так, чтобы можно было надёжно закрепить фаллоимитатор; к ужину доделали эту работу, а Ната отремонтировала технику. Взяв товар, подруги отправились на рынок.

— Если товар будет расходиться, будем сотрудничать, — обещал Столяр.

— Есть задумка и кресла такие делать по нашим эскизам. А то придётся самим заготовки делать.

— Будут покупать — буду делать, — обещал Столяр, испугавшись, что обойдутся без него.

— Хорошо бы, а то для меня муторно выпиливать, да и станок тогда купить придётся.

— Да нет! Будет спрос — сделаю; вы уж рисуйте — хорошо это у вас получается! Могу и хуи эти делать, а вы такую залупу забавную ему нарисуете, как здесь.

Юла зашла в аптеку, купила тампоны для влагалища и резиновые жгуты, подходящие для изготовления рогаток. Девушки вернулись домой, где Чурка муштровала Писю — снова заставляла девочку выгребать навоз руками. Испытывая отвращение, Пися выполнила требование матери, но мать всё равно измазала ей лицо свиным навозом, и, полюбовавшись на дочь, сказала:

— Вот, теперь — хорошо! Можешь помыться и поесть.

— Спасибо, мама! — поблагодарила Пися, для которой разрешение помыться казалось наградой; в то же время, девочке хотелось огреть маму лопатой.

Вечером подруги отправились кататься и охотиться на мотоциклетах, снова стреляли ворон и бродячих собак. Возвращаясь утром домой, подруги встретили на пути одинокого мужчину, принялись соблазнять его, предложили выпить, но он не поддавался; тогда они, угрожая расправой, посадили мужика в коляску мотоцикла, отвезли в тихое место, и заставили всех вылизать — по кругу, три раза, до оргазма. Когда мужик их удовлетворил, они заставили его выпить водку, встали вокруг него, и глумились, толкая друг на друга, пока им не надоело, а затем избили беднягу, стараясь ничего ему не сломать, и бросили валяться в кустах.

Неожиданно вернулась Найда; она рассказала, что у неё дома по прежнему идут пьяные оргии, что она хотела бы остаться с подругами; дала Вале немного денег за право здесь жить — в землянке.

После завтрака Юла отправилась с Валей, Ирой, Найдой и Натой на тракторе косить траву на лугу, но вскоре вернулась одна, чтобы купить косу — кос на всех не хватало; она взяла деньги, сгоняла на рынок, купила две косы с палками, вернулась; Рака, игравшая со свиньями, быстренько сполоснулась, надела купальник и поехала с ней. Выкосив траву на одном лугу, косари отправились на другой; косили до обеда, а, вернувшись, разгрузили прицеп и разложили траву сушиться.

— Сена уже слишком много накосили, — заметила Ната.

— Продадим, а лучше — ещё кроликов купим, да и этих много уже становится, они плодятся, и уже клетки новые нужны.

— Сколотим, я умею, — обещала Найда.

— Ну, сколоти, — сказала Валя, — и на продажу сколачивай, и не только клетки — будут деньги. Хотя, если работать будешь, можешь и не платить мне.

Найда принялась мастерить клетки из досок и сетки, и через час сколотила две штуки; часть кроликов из переполненных клеток Золушка пересадила туда.

— Можно бы ещё кроликов прикупить, — предложила Золушка.

— Купи, ты же хозяйка у кроликов и свиней, — ответила Валя.

— Тогда, пусть Найда ещё три клетки сколотит, — сказала Золушка.

— Без проблем, — согласилась Найда.

— Кстати, я уже вернула себе все деньги, которые потратила! — похвалилась Золушка.

— Ещё столько же заработаешь! — улыбнулась Валя.

— А я и хочу. Ещё поживу год «крестьянкой», и снова в «барышни» вернусь. Вот будет «Сказка о Золушке»!

После обеда подруги работали, занимаясь своими делами; потренировались и отправились на реку; Чурка снова взяла Писю с собой, а Найда осталась с Золушкой.

В армрестлинге победила Света, за ней — Ната, Валя, Вяка, Юла, Ира, Рака. В вольной борьбе — Валя, Ната, Юла, Ира, Света, Рака. В приседаниях с Чуркой — Ната, Валя, Света, Рака, Ира, Юла, Вяка. Победившая всех в драке «до первой крови» в прошлый раз Валя шмякнулась, оцарапала локоть до крови, и проиграла Юле. Юла подловила и Иру, ударив кулаком в нос, но свалилась, когда Ната достала её ударом ноги в бедро, и тоже ободралась о землю. Ната стала победительницей, а Юла обещала учесть ошибки к следующему разу. Ната разбила губу Вале, и «отыгралась» за прошлый раз.

— Я тоже подумала над ошибками! — заявила Ната.

— Ничего, это — временно! — сказала Валя.

— Хуюшки! — бахвалилась Ната.

— Я вас всех отмудохаю, — хорохорилась Ира.

— А я больше так не ошибусь, — обещала Юла.

Начался дождь, и подруги решили не уходить; они продолжили охоту, ловили рыбёшек, лягушек и головастиков сачками; охотясь под водой, стреляли крупных рыб; из пневматических винтовок убивали птиц и лягушек. Пися была раздета, ей было очень холодно, но она не жаловалась.

— Как ощущения? — спрашивала Чурка.

— Терпимо! — отвечала Пися, стуча зубами от холода.

Палатки в этот раз у девушек не было, а дождь был слишком холодным, и они вернулись ночевать. Найда сколотила клетки и сидела с Золушкой, вырезала заготовки для фаллосов. Золушка приготовила второй ужин и покормила тех, кто хотел есть. Подруги достали видеокамеры и принялись перегонять записи на видеомагнитофон, потом разошлись по своим местам и легли спать. К утру дождь кончился, стало прохладно. Чурка дала Писе рваную футболку и телогрейку, а обувь не дала; запуганная Пися обещала терпеть и привыкать.

С утра, после упражнений, часть подруг отправилась в лес на охоту. В лесу ловили лягушек, стреляли птиц, подстрелили белку и змию. Оторвав змее голову, Юла содрала с неё кожу и съела. В это время Ира, Валя, Рака и Найда косили траву; попутно стреляли ворон. Золушка ухаживала дома за животными. Ната чередовала тренировки и ремонт техники; достав мотор в 350 см3, она перебрала его, промыла и переставила на бывшего «зверя», сделав его таким же мощным, как мотоцикл Светы, и мощнее, чем «престижный» мотоцикл Раки, а снятый мотор убрала в запас.

На следующий день Валя, Рака и Ната отправились навестить Марьяшу; Чурка решила припугнуть Писю, и увязалась за подругами. Сев на «Мерседес» Раки, подруги отправились в дурку. Как и в первый раз, Марьяшу вывели к посетителям. Марьяша была стрижена наголо; на ней была больничная ночнушка; стальное колечко по-прежнему оставалось в ухе. Стоя с приоткрытым ртом, дурёха искоса смотрела на подруг и молчала. Побеседовав с врачом, подруги выяснили, что процесс «одурения» у дуры необратим. Попрощавшись с Марьяшей, подруги отправились домой.

— Не будешь слушаться — ухо отрежу, и ты станешь, как Марьяша. Буду об тебя сигареты тушить, и соски выжгу, и ты сойдёшь с ума, и тебя тоже поместят в дурку, — пугала Чурка Писю.

Пообедав, подруги отправились на косьбу; в общине остались Света с Писей. Косари устроили соревнование, так, что последний должен быть наказан. Участие приняли все, и Чурка проиграла. Её привязали к столбу навытяжку — так она должна была стоять до полуночи. Чурка попросила привести Писю, чтобы дать наглядный урок:

— Видишь, Пися, я терплю! Если я не буду улыбаться, то ты тоже не будешь обязана ничего терпеть, а если я буду улыбаться, то тебе придётся все трудности терпеть с улыбкой! Девочки, в следующий раз за руки меня подвесьте!

— А что — хорошая идея! — согласилась Юла.

— Ну! И эта шмакодявка пусть смотрит и учится! Юля, принеси булавки, проткни, что надо!

Юля принесла булавки, проколола половые губы Чурке, застегнула.

— Рот не надо, чтобы я говорить могла, а соски проколите «крестиком»!

Юля выполнила просьбу Чурки, которая продолжала веселиться.

— Ну, Пися, видишь, как надо! Юлька, проколи её, по «ритуалу», и пусть сама старается! Запищит — в карцер на неделю, и кормить буду живыми крысами!

Пошептавшись с девочкой, Юла дала Писе булавки, велела проколоть половые губы и губы рта, что Пися сделала своей рукой.

— Юла, с меня пять сотен! — обрадовалась Чурка.

— А ты болью не пугай, говори «испытание», если что! Вот, как ты сейчас, или — как наш «ритуал». Пися, хочешь до конца «ритуал» пройти?

— Хочу! Буду «подругой».

— Лягушку ты уже съела, булавки терпела, осталась только кака!

— Сожру, — согласилась Пися.

— Сейчас, но ты должна сама!

Юла приготовили какашки, вилку и нож. Морщась, Пися принялась поедать говно, и съела всё.

— Поздравляю — испытание пройдено! — объявила Юла. — А как с одеждой быть? Будешь обходиться?

— Буду терпеть, — обещала Пися.

— Ой, Юлька, спасибо тебе! — радовалась Чурка.

— Чурка, купи у меня колечки! — предложила Ната.

— Писька, хочешь колечки, как у Раки? — спросила Чурка.

— Хочу!

Ната принесла колечки, которыми давно не пользовалась; Чурка их купила и сразу вставила Писе в соски вместо иголок. У Наты в шкатулке ещё оставались другие колечки, с бриллиантами.

Оставив Чурку у столба, подруги отправились на речку. Ира взялась растягивать голую Писю, а Юля учила её плавать, снимая всё на видео. В полночь Юла и Пися пришли к столбу и отвязали Чурку; Пися убедилась, что мать улыбается; Юла показала Чурке видеозапись.

— Пися, теперь можешь хныкать, если хочешь, я разрешаю, — сказала Чурка.

— Это — правильно, пусть хнычет! — поддержала Юла.

— А я не хочу хныкать, я буду терпеть, как все. Чурка, ты мне не так всё говорила, как Юла, вот я и капризничала!

Чурка и Пися отправились к подругам на речку, и Чурка удивлялась поведению Писи, которой разрешили хныкать, но она теперь не хныкала. Проведя на реке ночь, подруги вернулись к завтраку.

Выполнив работу, девушки отвезли на рынок изделия; Золушка и Юла получили стулья по своим эскизам, и принялись их расписывать; Ната работала над новыми заказами. Чурка повела Писю в магазин пешком, и Пися повторила «подвиг» Наты, дотащив тяжелые сумки с покупками до дома.

Юла учила Писю танцам на стёклах, хождению по канату, а когда отправились на косьбу — учила косить траву; Ира растягивала — Пися не пищала, и была довольна, но ещё более довольной была Чурка. С косьбы вернулись к ужину, под ливнем; устроили танцы, и танцевали, пока ливень не кончился; потом поужинали и отправились на речку, оставив Свету и Раку дома.

С утра, девушки отправились пешком на рынок. Ната решила вырядиться и надела стильное полупрозрачное платье на голое тело, на ноги надела массивные золотые браслеты в виде цепочек, одолженные у Раки.

— Ты так выглядишь заманчиво, — оценил Торгаш.

— Торгашечка, зайди в гости.

— Дел так много, но я постараюсь; давно хотел с тобой познакомиться, но боялся.

— Я же ласковая, и мужчинку так хочется! — сказала Ната, погладив Торгаша по заднице.

— Хорошая, — Торгаш потрогал мышцы на руках, на груди.

— Ой, Торгашечка, так хочется тебя схватить и утащить домой! — хныкала Ната.

— Ну, ведь товар тоже утащат! Ладно, подожди!

Торгаш накрыл товар тряпкой и попросил стоящего рядом торгаша присмотреть, а сам повёл Нату в туалет, где пожалел девочку и получил наслаждение сам; погладив и поцеловав тело Наты, поспешил к своему товару, открыл тряпку, убедился, что товар на месте.

— Так хорошо было, Торгашечка!

— Приду, милая, выходной себе сделаю! — обещал Торгаш. — А у меня дочка вашей общиной интересуется.

— Пусть приходит!

Довольная Ната поцеловала Торгаша, и отправилась домой, где рассказала, как его поимела; Валя и Юла позавидовали Нате.

— Мужиков надо хватать и тащить! — сказал Валя.

— Это — как кот в мешке, — сказала Ира, — но попытаться стоит.

— А мне и без них не плохо, — заметила Света.

Днём подруги занимались обычными делами; вечером отправились на реку, и заночевали там.

После завтрака пришел Торгаш со своей дочкой Инной и с заказами; Ната и Валя увели Торгаша в дом, чтобы «пожалеть», а Юла и другие подруги принялись показывать Инне общину и объяснять свои взгляды и правила. Инне было четырнадцать лет, «исправлять» её не требовалось, а вот подработать и подучиться ей хотелось.

Торгаш осмотрел всю коммуну, провёл с Натой, Валей и Ирой три часа и ушел, обещая приходить в гости, если будет время, а Инна осталась с подругами, намереваясь пройти «ритуал» и стать одной из них. Для Наты, обучение Инны ремонту означало бы потерю дохода, но Инну больше интересовало рукоделие. Инна отправилась на кухню учиться у Юлы готовить, а после обеда присоединилась к «косарям»; получила уроки вождения трактора, поучилась косить траву, и прошла два «испытания» — съела живую лягушку и три какашки.

Пися быстро училась ловить лягушек сачком; ей удавалось попасть в ворону из винтовки и в лягушку из пистолета; она быстро перевоспитывалась под влиянием других подруг, чему Чурка радовалась и обещала Ире и Вале ещё по $1000. На реке занимались, в основном, охотой, в том числе — подводной, поскольку участники состязаний оказались в разных группах. Ира учила Писю плавать, потренировала в пластике; Пися уже могла делать «шпагат», закладывать ноги за голову, стоять на руках и т.п., и Ира считала, что лучше бы этим с Писей занималась «продвинутая» Юла. Пися оставалась голой и не жаловалась на холод, как не жаловалась на крапиву, комаров и прохладную воду; не хулиганила и никому не делала пакостей.

К ужину обе группы вернулись. Инна легко прошла третью часть «ритуала» — булавки; кличку себе придумывать не стала, стричься наголо и вступать в «босячки» не захотела. Юла учила Инну готовить ужин из добычи, которую принесли обе группы. После ужина подруги, прихватив Вику, отправились кататься на мотоциклетах; дома остались Ира, Найда, Пися и Юла. То, что Пися не получила от Иры, теперь давала ей Юла, которой доставался от Чурки самый большой куш — $5000. Инна каталась с «байкерами» на своём мопеде до ночи, и заночевала в пустом домике. С утра «байкеры» постреляли ворон, и вернулись к завтраку.

После завтрака Валя отправилась на тракторе за объедками для свиней, а Ната бесплатно отрегулировала мопед Инны, взяла готовые заказы и отправилась с ней к Торгашу. Ната на месте починила один мотоцикл, взяла новые заказы, купила ещё комплект раций для подруг.

После обеда Ната вручила каждой группе по рации. «Косарями» стали Найда, Рака, Золушка, Валя и Пися; «охотниками» — Ира, Инна, Вяка, Света и Ната. Чурка и Юла остались дома; они ухаживали за скотиной и огородом, вели педагогические беседы. Чурка ужаснулась, как много ошибок она допустила в воспитании, какими неправильными были её методы, а Юлу и Валю стала уважать ещё больше.

Все три группы периодически связывались, и к ужину вернулись. Золушка взялась готовить, Ната выполняла заказы, Юла тренировалась сама и тренировала Инну, Чурку и Писю. Юла отправилась к Столяру, Инна отвезла отцу изделия подруг. Вместо неё на мопеде вернулся Торгаш, который принёс деньги и новые заказы; он хотел повидать Нату и Валю, для чего оставил Инну у прилавка. Троица снова «пожалела» друг друга; Торгаш уехал, и вместо него вернулась Инна.

Пися продолжала делать успехи в гимнастике, в ходьбе по канату, в танцах на стёклах, в изучении радиотехники и в работе; уже без принуждения и без брезгливости убирала свиной навоз, не требовала одежду и обувь. Вечер кончился тем, что Пися добровольно легла в карцер.

Утром, когда все собрались перед завтраком, Юла рассказала о Писе и показала Чурке записи; счастливая Чурка добавила Юле ещё $300 за такие достижения, и Вале — $200 за её «систему». Золушка принялась учить Инну и Писю готовить. После завтрака все занялись своими делами; Ната учила Писю ремонту радиотехники, Юла тренировала, Золушка учила её уходу за животными.

Все сараи были уже забиты сеном, и после обеда, вместо косьбы, подруги отправились на охоту; остались Найда, Золушка и Инна. Найда работала в огороде и с животными, сколачивала клетки, а Золушка учила Инну шить и вырезать по дереву.

«Охотники» охотились у реки, затем углубились в лес. Пися подстрелила двух ворон, поймала десяток лягушек, заметила лису, которую Юла подстрелила. Юла и Рака лазали на деревья; быстрее оказалась Юла; с ней никто соревноваться не стал.

В армрестлинге победила Валя, за ней — Ната, Света, Вика, Рака, Ира. В «вольной» победила Юла, за ней — Валя, Ната, Ира, Света, Рака. Юла отбила желание у Светы драться, устроив ей «кувырок»; Вика и Света «зареклись» драться. В финале, Юла устроила подобный «кувырок» Нате, и стала «первой драчуньей».

— Я же обещала «две мамы» показать! — напомнила Юла.

— Давай три раунда! — потребовала Ната.

Во втором раунде Ната захватила Юлу, но та вырвалась вниз и стукнула Нату ногой по носу, так, что пошла кровь. Третий раунд был отложен на полчаса, и в нём Ната налетела на подножку, после чего получила дополнительный толчок в спину, упала и поцарапала локоть. Все попытки Наты стукнуть Юлу, Юла отбивала или просто уклонялась от ударов. Победив Нату, Юла затем доказала своё превосходство, побив Валю, Иру и Раку; Чурка драться с ней отказалась.

— Это уже целых «три мамы»! — заметила Ира.

Юла учила Писю ходьбе на руках, плаванью, растяжкам, метанию камней, стрельбе из рогатки и многому другому. «Охотники» разделились на две группы для более эффективной охоты: одна группа осталась у реки, другая ушла в лес; группы поддерживали связь между собой и с домом. Дав Писе две сумки с добычей, её отправили домой; отдав Золушке добычу, Пися вернулась на реку и осталась с подругами на ночь. Довольная Чурка призналась Писе, что раньше она делала много ошибок, и обещала больше их не делать, а Пися обещала больше не пакостить.

Пока подруги охотились, Золушка учила Инну шитью и резьбе по дереву, а когда Пися принесла сумки, учила потрошить и ощипывать добычу. Утром Золушка продала сшитую одежду и расписанные части кресел, взяла деревянные заготовки. Кроликов наплодилось много, и она договаривалась о продаже десяти штук; покупатель приехал, купил кроликов с клеткой и два мешка сена. Часть вырученных денег Золушка поделила между теми, кто косил траву для кроликов, а деньги за клетку отдала Найде.

Чурка уезжала в Москву через несколько дней; хотела научиться получше за оставшееся время, и Юла занималась с подопечными до ужина, с короткими перерывами, во время которых шли «педагогические беседы». Чурка обещала Нате $300, если она позанимается с Писей месяц, если же Пися научится и сможет потом починить приёмник — ещё $500, а Юле — сверх того, что обещала прежде и того, что уже дала, ещё $1500, если она месяц так потренирует девочку, если же Золушка её научит резьбе по дереву — $1500 Золушке. Нате показалось несправедливым такое распределение премий. Она съездила на рынок, взяла у Торгаша пару раций, дала Чурке убедиться, что рации не работают, дала Писе тестер и попросила найти поломку, и Пися быстро нашла сгоревшую деталь, которую находила и прежде, поменяла её и рация заработала. Чурке пришлось выплатить обещанные $900 сразу. Ната не отказалась учить Писю и дальше.

До ужина подруги косили траву, тренировались, ездили на рынок; после ужина Юла, Золушка, Рака, Света, Вика и Инна отправились кататься на мотоциклетах, а остальные остались доделывать разные дела. Найда делала клетки для кроликов, которых становилось всё больше; Пися, Чурка и Валя занимались животными. Вечером Пися и Чурка легли в карцер, Найда спала в землянке, а «байкеры» ночевали в одном из брошенных домов, и вернулись к завтраку.

Со времени «посвящения», Пися оставалась голой. Нельзя сказать, что она была совсем непривычной, ведь в течение зимы мать заставляла её ополаскиваться холодной водой, раздевала в квартире, выставляла голой на балкон. Этому Пися отчаянно сопротивлялась, и Чурке не каждый раз удавалось добиваться своего, но всё же кое-что она успела сделать. Здесь, после отсидки в карцере, Пися решила терпеть из страха, а после «ритуала» — из интереса, поскольку терпеть пришлось бы в любом случае, а все вокруг терпели, и ещё наслаждались этим, включая мать. Вначале терпеть было не просто — Пися мёрзла, страдала от разных неудобств и трудной работы, но многое ей здесь казалось интересным, и постепенно она привыкла. Развлечений здесь было очень много; кроме того, за то, что она развлекалась, её ещё и хвалили, а похвалы она давно не слышала.

Пися с удовольствием оделась бы и обулась, но это было «не по правилам», и Пися терпела. Подруги теперь казались забавными, а мать, признавшая ошибки, снова хорошо к ней относилась — так хорошо, как не относилась никогда прежде. Писе уже не хотелось хныкать, и камнем в Чурку пустить не было потребности — в конце концов, стреляя в ворону, можно представить на её месте маму. Пися теперь понимала, что если добровольно и стойко вытерпеть неудобство или боль, то это сочтется заслугой и принесёт потом пользу; что это примерно то же, что выиграть соревнование или залезть на гору, то есть, это — спорт. В любом случае, неудобств становилось всё меньше, развлечений и удовольствий — всё больше, а мать становилась всё добрее.

После ужина, часть подруг отправилась кататься; Инна с Золушкой занимались шитьём и резьбой, Найда — скотиной, Чурка и Пися — огородом. Чурка и Пися снова спали в карцере. Позавтракав, Чурка и Юла уехали в Москву. Чурка обещала приехать в конце лета и забрать Писю, а Юла обещала вернуться через полторы недели.