горечь трапез,
в бутылках,
с привкусом противным
и титры надгробий -
становятся информативнее
в паруса могил,
дует попутный ветер
а мы здесь одни,
и уже не дети
закат - седатив,
паутинами глаза заклеит
в пустой буклет
и лепестки алеют клеммами,
на угле
бабочки ищут свет,
падая в пламя печи
мир покалечен,
и нет желания лечить

глинянные пространства -
в целофане комнат
мы повстанцы,
собственных же икон
и контур вен,
столь бездвижен, сколь пытлив
ведет от края до края
этой петли

микросхемы непонимания
сожжены,
в наших планах -
прожить еще одну жизнь
сидя на скамейках,
целуя металл
ведь мы не с теми,
и по всей видимости - не там
тихо и кротко, сжавшись от холода
мы идеальная татуировка
на ткани города
заземлены и бездвижны
сколько не пинай
наши эмоции,
пережевывает винамп
шатаем прутья,
но пружинит губ клетка -
мы ожили,
воткнув ножи
в чужие куплеты