Знаете, намедни довелось мне прочитать, по школьной программе 9-ого класса, изумительный роман «Герой Нашего Времени» Лермонтова. И по окончанию невольно всплыли строки его же, в голове, из стихотворения «Дума»: “Печально я гляжу на наше поколенье! Его грядущее — иль пусто, иль темно”.
Да-с.. на самом деле, я очень впечатлён и сегодня очень бурно обсуждался «вечный» вопрос: так кто же, тот самый Печорин? Я, разумеется, солидарен с заголовком, поскольку это, действительно, портрет целого поколения, скоп человеческих глупостей и собрание многих тонких материй человека. Но уж слишком печально это лицо поколение, поскольку, как известно, «дома новы, но предрассудки стары» и поэтому со времён Лермонтовских декад воды немало утекло, а человек с его внутренней подноготной, как был, так и остался. Я вчера, дочитывая, даже чуток в уныние бросился, поскольку, сколько бы мне не хотелось верить, но всё же со стороны я наблюдал за многими, увы, своими чертами. Но вины в его не самой приятной судьбе, как по мне, не так много: он просто не там вырос. Любое дерево прорастает с корней, а тут корни уходят в аристократическое светское и «водяное» общество людей в галстуках и сюртуках. Невольно отдаёт Ремарковским “..мы рождены в эпоху отчаяния, здесь приличествует только чувство юмора”. Но он, в отличии от многих, имеет собственное и твёрдое слово. Он не боится признаться себе, что он - «нравственный калека», или «..что научился лгать в этом кругу». По сути, это затерявшийся, заблудший человек, который, как по мне, искал свободы: в любви, в светской стати, на Кавказе, в судьбе. Но попытки оказались горькими и тщетными, посему он, наверное, и повёл себя так равнодушно и холодно, встретившись с Максимом Максимычем через 5 лет. Поскольку, не хотел он ворошить то прошлое, что отчеканило, да и, забито далеко не самыми светлыми моментами. В итоге – он умирает в одиночестве, в Персии.
Невозможно не отметить технику написания Лермонтова и вообще стиль. А с хронологией получилось эдакое «Pulp Fiction 1840’s». Идея и замысел настолько захватывают в общий водоворот, что его трудно не дочитать, плюс контакт писателя с читателем (а он это делал даже в своих пометках) создаёт, так называемый, комфорт и уют. Тащем-та, я доволен очень!

«..- А всё, чай, французы ввели моду скучать?
- Нет, англичане.
- А-га, вот что!.. - отвечал он, - да ведь они всегда были отъявленные пьяницы!»