В те годы: люди, юность, угар лютый. Забывается, выходит так,
В небо уходит табором. Помнишь Даню, бодрились тогда.
А недавно видал: навыкат шары, канаты под шкуру ушли, он нахуй худой,
Как Брюс Ли. И мысли: лишь как бы замазаться снова. Осенний озноб.
Мак, макаревич. Канал, черная речка, весло и баян.
Вдали сияет маяк. Ребята уплыли в дальние края.
Говорила мама: " Не трогай! Это яд!"
А вы - наркоманы, вам бы только дозняк,
Струна по центру, грязная возня.
Да уйти бы целым, ведь Бодулаи теснят.
Палыч ему объяснял. - Нет филок, отдам потом!
Но пидор не слушал, это Балтон.
Здесь не верь, не бойся, не проси.
И пусть над западной Россией дождик моросит,
Как слезы. По всем, кто кони откинул под Макара музон.
Хотя мы помним героев перцовых, он был последним. Шалом, Витя Цой!

Да, слыхал! Ну а Вадик, вот гад!
По вене пускал витамин Ка. Завязал, ага.
А я говорил:"Ставься Макаром, будешь жить долго!".
Но браток связался с малолетней педовкой.
Упарывались вместе под Мерлин Менсона.
На "кетчупе" время течет медленно.
Иногда просто стопарит. Ему пиздец, держу пари.
Тут был макаревич, пока под ложкой свеча горит.
Потом, хуяк - и на могилке написали RIP. Сколько таких у нас на Печатной.
По долгу службы, как Анна Чапман, за дозу даже подставят туза.
Ладно, не еби мне мозги, зай. Ты же знаешь, я - чисто "травяной".
Меня прет водный и бита минорные ноты.
Но в девяностые было модно топтать черные тропы. Отсюда печальный опыт знакомств. Друзья-торчки.
Под землей многие. А я сажусь за комп и в блокнот набиваю эти строки.
Запишусь. Ты послушаешь потом. Скажешь: "Ебать, как грустно.
Все струны души наружу, даже больше, будто вскрытие трупа".
Но я то знаю, что опять напиздел. Пидарок Nas. Rap is dead!
А я просто нравлюсь тебе.
Вот и слушаешь эту хуйню.
Ладно, передавай привет макару, Анюта. Вам заебись там в раю.