-Цитата от babangida

-Цитата от Дима Троян

ну так повелось, с чего народ больше угорал, то и называлось раем(или другим каким модным словом). Вот у просвещенных эллинов в Элизиуме праведники "проводят блаженную жизнь, устраивая спортивные игры и музыкальные вечера". Ебучий санаторий получается или пансионат, например.
а основала бы свою религию современная кавказская молодежь, например, там бы праведники катались на приорах, ели шаурму, ебли блудниц и танцевали лезгинку
у каждого свое видение рая. Так вот в христианстве, кстати, на самом деле получается, что ты ходишь, будто ляпнулся хмурым, НЕПРЕСТАННО ощущая блаженство и радость, не зная болезней и печалей. Чем тебе не рай?
забыл, там еще есть нихуевые РЕКИ из молока, вина, меда и воды

да это всё понятно. тут угарно именнно, что христиане до того беспонтовые, что рай с модными языческими забавами им адом видится.
а если развивать тему, про культурные особенности и надуманность всех религий, тот тут, кстати, ада концепции наиболее показательны. например, у всех абсолютно северных народов в аду ХОЛОДНО, вихри, стужи, ветра ,вся перда. в то время как в религиях южных народов наоборот, в аду ЖАРКО. сероводород, лава и пламя

у тебя какие-то устарелые представления о аде и рае в христианстве. Нигде эта сфера детально не описывается в Библии, все отдано на познание самого человека. И образы котлов со смолой были просто данью времени, чтобы впечатлить народ.

Уже как сто лет развивается новый взгляд в христианской философии на эту тему:
суть в том, что геенна - это отделение от Бога, бытие вне Бога, которое избавлено творческих сил, что дает Господь. Гордость и непризнание Творца возымели желанное: человек остается сам наедине со своими страстями, которые направляются уже в него самого, а не на окружающий мир, которого уже нет.

-Цитата от Павел Флоренский "Столп и утверждение истины"

Самость получила, чего хотела и чего продолжает хотеть: быть своего рода абсолютом, быть независимой от Бога, само-утверждающейся против Бога. Ей дана эта независимость, эта абсолютная отрицательная свобода эгоизма. Она хотела быть одинокою, — и она стала одинокою; она хотела отъединения — и стала отъединенною. Отныне ни Бог, ни что иное, нежели сама она, не воздействует на нее. Она — «как Бог»; но так как у нее нет творчества (всякое творчество— в Боге и — только в Боге), то она рабствует себе в своем случайном содержании, одержима конечным.
Такова геенна, — единственная реальность в собственном сознании, и ничто— в сознании Бога

-Цитата от Николай Бердяев "О назначении человека"

Ада нигде и нет, кроме как в призрачной, небытийственной, лишенной всякой объективности сфере замкнутости субъекта в самом себе, бессильного войти в вечность.
Ад есть по существу призрачная, фантасмагорическая, небытийственная сфера. Но он может быть величайшей психологической, субъективной реальностью для человека. Ад есть фантасмагория, кошмарное сновидение, которое не может быть вечным, но может переживаться человеком как бесконечное. Фантазмы, которые создаются в человеческих страстях, ввергают человека в ад.
В адском мучении человека мучит не Бог, а мучит сам себя человек, но мучит себя Богом, Божьей идеей. Божественный свет является источником мучений, как напоминание о том, к чему призван человек.
Цельность личности исчезает в аду вследствие погружения и замыкания личности в себе, эгоцентризма, злого одиночества, т. е. бессилия любить и достигнуть сверхсознательной цельности

У Достоевского тоже эта идея вполне очертаема:

-Цитата от Федор Достоевский "Преступление и наказание"

«—«Я не верю в будущую жизнь», — сказал Раскольников. Свидригайлов сидел в задумчивости.
— А что, если там одни пауки или что-нибудь в этом роде, — сказал он вдруг.
«Это помешанный», — подумал Раскольников.
— Нам вот все представляется вечность, как идея, которую понять нельзя, что-то огромное, огромное! Да почему же непременно огромное? И вдруг, вместо всего этого, представьте себе, будет там одна комнатка, этак вроде деревенской бани; закоптелая, а по всем углам пауки — и вот и вся вечность. Мне, знаете, в этом роде иногда мерещится.
— Инеужели, неужели вам ничего не представляется утешительнее и справедливее этого, — с болезненным чувством вскрикнул Раскольников (раньше он ничего не хотел говорить с Свидригайловым).
— Справедливее? А почем знать, может быть это и есть справедливое, и,знаете, я бы так непременно нарочно сделал, — ответил Свидригайлов, неопределенно улыбаясь. Каким-то холодом охватило Раскольникова при этом безобразном ответе»