Платформа Святопетровское

Когда поезд начал сбавлять ход, я заметил, что на замедляющийся стук колёс накладывается ещё один ритмичный отрывистый звук. Это билось моё сердце, и чем ближе состав приближался к одиноко стоящей посреди леса платформе, тем сильнее оно колотилось.
«Святопетровское!» - гнусаво прохрипел голос в динамиках. Я вскочил, сдёрнул с полки свой багаж и заспешил к выходу. Пассажиров в вагоне было немного, и все они остались равнодушно, даже не глядя в окна, сидеть на местах, будто подчёркивая своим бездействием, в какую жуткую глушь нас завезла электричка. Тамбур тоже пустовал. Двери открылись и я, затаив дыхание, вышел на перрон. Почему-то я надеялся, что как только сойду с поезда, ступлю на твёрдую землю, вдохну воздух этого места, наваждение пройдёт, кошмар минует, и всё возвратиться на круги своя. Но нет. Состав отъехал и быстро превратился в точку на горизонте, а мир не менялся. Он был всё также реален и непоколебим. Пустынная платформа окруженная с двух сторон деревьями, покосившееся станционное здание, и лишь небольшое подобие асфальтовой дороги, уводящее вглубь лесного массива. Я вытащил из кармана смартфон и проверил данные на GPS-Навигаторе. Пятьдесят девять градусов пятьдесят шесть минут северной широты и тридцать градусов восемнадцать минут восточной долготы. Всё верно.
- Этого не может быть… – уже наверное в тысячный раз за последние два дня прошептал я. Но нужно было что-то предпринимать. Я выбрал в настройках навигатора пункт «Домой», и аппарат быстро проложил мне путь по маленьким дорожкам, едва различимым на карте. Всего пара километров. Станция располагалась весьма удобно. Я закинул сумку на плечо и двинулся в путь. Полоска леса оказалась небольшой и вскоре дорога расширилась, а по сторонам, то тут, то там стали появляться деревенские домики. Вид они имели весьма удручающий. Сплошь деревянные и старые. Некоторые казались вообще заброшенными. Чтобы отвлечься от печальной картины, я стал ещё раз прокручивать в голове всё, что произошло со за последние сутки.
Всё началось на вокзале. Точнее, впервые ярко проявило себя именно на вокзале. Какие-то мелочи старались привлечь моё внимание ещё с утра во время путешествия по загруженным московским улицам на такси, но, сосредоточенный на работе, я не придавал им значения. Шок наступил позже, когда на привычную просьбу: «Дайте билет на ближайший Сапсан до Петербурга», кассирша удивленно посмотрела на меня и переспросила: «Куда?»
- В Санкт-Петербург! – отчётливо повторил я. Но это не возымело никакого действия.
- Простите, но в этой кассе мы продаём билеты только на станции российских железных дорог, - вежливо ответила девушка, а потом обернулась к своей коллеге в соседнем окне, - Лен, а Санкт-Петербург это где?
Соседка пожала плечами.
- Санкт-Петербург, Северная Столица, Ленинград, - не понимая, что происходит, попытался объяснить я. Но кассирша только недоумённо покачала головой.
- Как так? Это же Ленинградский вокзал! Вы разыгрываете меня что ли?
- Молодой человек, это Новгородский вокзал, - произнесла она тоном родителя, отчитывающего ребёнка.
Лишившись на мгновение дара речи, я начал потерянно оглядываться, пытаясь найти поддержку в окружающих людях. Но вместо этого получил только неодобрение.
- Вы будете покупать билет или шутки шутить собрались? - язвительно спросила пожилая дама, стоявшая за мной в очереди.
- Укуренный что ли? - добавил чей-то молодой голос.
Всё ещё озираясь, я отошёл от окошка. И тут мой взгляд упал на рекламный плакат, изображавший карту России, на которой некая фирма разместила домики, символизирующие наличие их представительств по всей стране. В Петербурге представительства не было. Более того, на карте не было самого Петербурга. Ни солидного кружочка, ни красивой надписи. В дельте Невы виднелось лишь несколько маленьких кружков, к которым даже названия не подписали. Всё ещё надеясь списать это на чей то розыгрыш, я полез за смартфоном и открыл в браузере карту России. Но и там моего родного города не существовало.
Полдня я провёл как в тумане, просто слоняясь по вокзалу, то спрашивая у случайных людей не знают ли они, как добраться до Санкт-Петербурга, то остервенело щипля себя, пытаясь поскорее проснуться. Кошмар не уходил. Окончательно меня добил собственный паспорт. Открыв его, я обнаружил, что прописан в селе Святопетровское, на улице Достоевского. Согласно карте это село находилось как раз там, где должен был быть центр Петербурга.
По мере моего приближения к улице Достоевского, дома вокруг становились всё опрятнее и новее. Однако они по-прежнему оставались всего лишь деревенскими избами. Стали попадаться и люди. Один бородатый мужик, сидевший на крыльце своего дома, даже помахал рукой, увидав меня. Я ответил натянутой улыбкой и поспешил дальше.
Метка «Пункт назначения» на экране смартфона приближалась всё ближе и ближе, но местность вокруг оставалась незнакомой. Да, координаты оказались прежними, но никакого пятиэтажного дома сталинской постройки тут, разумеется, не было и быть не могло. Зато стоял маленький, опрятный домик с собственным садиком и колодцем. Рядом с колодцем, спиной ко мне копошилась пожилая женщина в чёрном отрёпанном ватнике и шерстяном платке.
Я перегнулся через ограду: «Эм… Простите!»
Женщина обернулась. Её лицо расплылось в улыбке и я, с огромным удивлением, узнал в ней свою мать.
Спустя десять минут я уже сидел в доме, за столом и обедал, а мои родители суетились радостные вокруг и задавали разные вопросы про работу и жизнь в городе. Точнее это были не мои родители, а деревенские жители, очень похожие на моих родителей. Интеллигентные инженер и преподавательница младших классов пенсионного возраста превратились в простых деда и бабу, которые всю жизнь прожили в глубинке, вели домашнее хозяйство и никуда дальше районного центра не выезжали. Про работу мою они, однако, были осведомлены очень хорошо. Как оказалось, я по-прежнему был журналистом, занимающимся в основном вопросами экологии и природопользования. Хоть тут была определенность. Мне жутко хотелось в свою очередь задать им кучу вопросов, но подступаться нужно было с осторожностью.
- Родители, - начал я (назвать их «папа и мама» почему-то не повернулся язык), - а вам что-то говорит название Санкт-Петербург?
- Нет, сынок, - ответила женщина, похожая на мою мать, - а что ты туда в командировку едешь?
- Это в Голландии небось какой-нибудь… – сумничал старик. Мой отец, тот отец, которого я помнил, иногда в шутку пародировал разных людей. Изображая сельского жителя он говорил с точно такими же интонациями. Только теперь это была не игра.
- Скоро Митька из школы придёт. Он-то знает, он отличник у нас.
Митька, точнее Дима, как мы всегда его называли, это мой брат, который младше на семнадцать лет. Он, тот, кого обычно обзывают «ботаником». Хорошо учится, увлекается компьютерами и фантастикой.

- Ты, Андрюшенька, устал же с дороги-то. Пойди в свою комнату, отдохни немного, поспи, - обняла меня за плечи старушка и поцеловала в затылок.
Дом изнутри был очень похож на квартиру моих родителей в Петербурге. Поэтому я легко сориентировался и нашёл свой угол. Совпадения в расстановке мебели, книг и документов продолжились и в самой комнате. Я воспользовался этим, чтобы выяснить хоть что-то о своей «непетербургской» личности. Диплом и школьный аттестат рассказали историю о человеке, который учился в московском, а не в петербургском университете и закончил не лицей, а обычную сельскую школу, расположенную неподалеку. В альбомах с фотографиями было множество разных лиц, как знакомых, так и совершенно неизвестных. Набор книг почти полностью копировал тот, что был в моей настоящей комнате. Пробежавшись взглядом по корешкам, я остановился на полном собрании сочинений Пушкина и вытащил первый том. Там, помимо ранних сочинений поэта был также перечень всех произведений, вошедших в собрание. Но и здесь тоже не находилось никаких упоминаний Петербурга. Все стихи, как-то затрагивающие Северную Столицу, либо пропали, либо были видоизменены. Поэма «Медный всадник» исчезла, а строфы из «Евгения Онегина» выглядели, как издевательство:
Онегин, добрый мой приятель,
Родился на брегах Москвы,
Где, может быть, родились вы
Или блистали, мой читатель…

Где-то через час после обеда пришёл Дима. Он приветствовал меня довольно холодно и, быстро перекусив, пошёл в свою комнату. Сельский быт видимо несильно повлиял на наши отношения. Здесь они тоже были натянутыми. В первую очередь это происходило из-за того, что он был ярым сторонником технического прогресса, а я часто осуждал чрезмерное употребление техники в своих статьях. Однако сегодня мне просто необходимо было с ним поговорить.
- Димка, ты что-нибудь знаешь про Санкт-Петербург? – спросил я, пока брат загружал компьютер и усаживался перед монитором, готовясь погрузиться в виртуальную реальность.
- Конечно, - без тени сомнения ответил он. Моё сердце замерло.
- И что же?
- Это город в Америке, в котором родился Том Сойер.
Разочарование…
- Я про другой… Я про российский Санкт-Петербург.
- Нееет, такого не знаю. Хотя у нас как только деревни не называют. Даже Парижи есть.
- Тот Петербург – это не деревня. Это город. Прекрасный город. Город дворцов, огромных проспектов, фонтанов. Каналов и рек. Город… - я почуствовал, что вот-вот заплачу, как ребёнок, и замолчал.
- Ну такого не знаю. У нас такого нет. Это в какой-то параллельной России, - Митя уже нацепил наушники на шею и загружал какую-то игру.
- В параллельной? – уцепился я за его мысль, - а что нужно, чтоб в эту параллельную Россию попасть? Это ж по твоей части.
- Ну ты брат, даёшь! Это тебе к физикам надо идти, да и те не скажут. Наука этот вопрос пока не решила, - он хотел отвернуться, но, видимо, я слишком пристально и жалостливо на него смотрел.
- Ну или к бабке Нюре сходи. Она ж колдунья. Знакома с тонкими мирами и переходами.
- К какой бабке Нюре?
- А то ты не знаешь. На окраине живёт. В доме с козлом вместо коня, - и он надел наушники, взмахом руки показав, что аудиенция закончена.

Спал я плохо. Мне снился Медный всадник. Тот самый, которого не оказалось в собрании трудов Александра Сергеевича. Только в отличие от пушкинского Евгения, я не убегал от него, а напротив гонялся по узким улочкам Святопетровского за Петром на каменном скакуне. Он то уходил прочь, перескакивая через ограды и целые дома, то появлялся снова, будто дразня меня. В руках император держал какой-то свиток, и я точно знал, что должен догнать всадника, забрать этот свиток и сжечь.
Когда сон оборвался, уже светало. С постели было видно окно. На улице лежал густой туман, и в его непроглядной густоте, в самой дали что-то поблёскивало. Я пригляделся и тут же спрыгнул с кровати, как ошпаренный. Это был шпиль. Шпиль Адмиралтейства. Точно также его можно было увидеть из окна моего дома в Петербурге. Но я находился не дома. Это точно. И тем не менее, шпиль был.
Я выскочил из комнаты и, набегу напялив куртку, помчался на улицу. Я бежал, едва разбирая дорогу, перескакивая через овраги и перелезая через заборы. Только вперед, к тонкому, позолоченному маяку. Он горел в тумане, играл в лучах восходящего солнца. Он был единственной надеждой. И вдруг он пропал. Я даже не понял, когда это произошло. Просто оказалось, что я уже бегу просто так. В неизвестном направлении, без ориентира. Я остановился и огляделся.
Слева, на краю дороги, стоял маленький покосившийся дом. Всё в нём было обыденно и просто, только на крыше, на стыке, где обычно располагается конёк, была приделана фигурка козла. Я подошёл к дому и постучался. Внутри зашевелились, кто-то пошаркал по полу и дверь отворилась. Щурясь от рассветного солнца, на меня смотрела немолодая женщина с чёрными-чёрными глазами и такими же волосами.
- Андрюшка,ты что ли?
Я узнал её. Она довольно часто мелькала в телевизоре в том, параллельном мире. Участвовала в каком-то шоу экстрасенсов. Здесь, у неё явно тоже был свой бизнес, но не столь публичный и удачный.
- Или не ты? – она приблизило своё лицо максимально близко к моему, - Андрюшка, да не тот… Ну заходи, раз пришёл. Рассказывай.
И, сидя за маленьким шатким столиком, на котором были расставлены баночки с разными порошками и листиками, я рассказал бабе Нюре всё. Она слушала внимательно и изредка недовольно дёргала веками, превращая чёрные круги своих зрачков в тонюсенькие полоски.
- И за что он тебя так? – спросила Нюра, когда я закончил рассказ.
- Кто он?
- Город твой. Петербург.
- Не понимаю…
- Ну это же не человек тебя прогнал, человек на такое неспособен. Это город тебя прогнал. Значит, было за что. Что за свиток у всадника?
Я понимал, о чём она говорила. Я сам уже знал разгадку. Просто не хотел верить в неё. Даже несмотря на всю происходившую со мной мистику, это казалось такой глупостью, мелочью. Пришлось сознаться.
- Я… Я провёл исследование. Изучал экологическую обстановку в нашем районе, в этом районе. Наводил исторические справки. И пришёл к неутешительному выводу. Экосистема в районе дельты Невы, та, на которой стоит… стоял… стоит Петербург, очень сильно повреждена. Разрушена. Строительство города нанесло огромный ущерб природе. Я написал об этом статью и сделал вывод… Глупый вывод, жестокий вывод…
- Значит свиток надо сжечь? - перебила меня колдунья.
- Наверно. Только его нет. Он там, в Петербурге. Статью издал «Петербургский Эковестник».
Она встала, взяла что-то с полки и протянула мне. Лист бумаги и ручку.
- Пиши! Всё, как было пиши. Слово в слово. Только помни. Город всё равно тебя не простит. Вернёт, но не простит. Ты должен быть на всё готов.
- Я готов.
- Тогда пиши.
Прошло около часа, прежде, чем я поставил точку. Я пытался вспомнить всё из той злополучной статьи. Особенно точно и детально я восстановил в памяти и скопировал последнее предложение:
«И несмотря на то, что я очень люблю свой родной город, что я восхищаюсь его прекрасной архитектурой, его атмосферой, его жителями, я вынужден сказать, что для природы, для экологии, для нашей планеты, было бы лучше, если бы Петербурга никогда не существовало».
- Пойдём, -сказала Нюра, как только я закончил писать.
Мы вышли из дома и отошли от дороги, углубившись немного в лес. Там колдунья указала мне место, на которое нужно встать, прошептала какие-то слова и подожгла листок. Бумага вспыхнула и начала тлеть. Слова стали растворяться в огне, и тогда баба Нюра резко дунула. Слой пепла полетел мне прямо в лицо. И всё вокруг изменилось.
Воздух стал совсем другим, шум листвы перерос в уличное беспокойное гудение, хлопья истлевшей бумаги превратились в хлопья мокрого снега. Липкого, холодного и такого родного. Я открыл глаза. Я стоял прямо посередине Невского проспекта, справа был Дом Книги, слева возвышался Казанский собор. Впереди сновали машины, по тротуарам спешили куда-то петербуржцы. Улыбка озарила моё лицо, я вдохнул полной грудью промозглый питерский воздух, и шум этого вдоха смешался с резким оглушительным рёвом клаксона. Гигантский туристический автобус не успел затормозить и ударил меня в спину.
Я раскинул руки и упал вниз, в асфальтовые объятья Петербурга, чтобы уже больше никогда не покидать их.


http://fantlab.ru/work660139

скачать все рассказы можно по ссылкам в первом сообщении