Она сидит прямо напротив окна: изящный профиль точно вписывается в пространство между неприкрытыми до конца занавесками, приглушённый тюлем свет играет с волосами, превращая их спутанные кончики в золотистые невесомые иглы. И от этого всё вокруг кажется ещё более белоснежным и сияющим: слегка помятая простыня, обхватившее поясницу одеяло, обнаженная спина, улыбка.
Она улыбается мне, она доверяет, и, наверное, счастлива. Как мог бы быть счастлив и я. Но… я должен покинуть её. Как покидал других, как прощался с малейшей надеждой на общее с кем-то счастье, как было всегда.
Я должен покинуть её. Потому что светлый паркет, становящийся ещё светлее от того, что её маленькие, зябнущие ступни касаются его, уходит дальше под кровать и там вливается в темноту, живую и жаждущую. Потому что монстр уже открыл свои жестоко горящие глаза и ловит пульсирующими ноздрями свежий аромат. Его щупальца шуршат чешуёй по полу и выползают из тени наружу, плавно обхватывают лодыжки, скользят вверх по икрам. Чёрные, холодные.
Она пока не чувствует их и не видит. Монстр никогда не показывает себя сразу. Должно пройти какое-то время – период привыкания. Но когда этот срок истечёт, уж тогда-то он насладиться её отчаяньем полностью. Поэтому я должен покинуть её.

Я не могу точно сказать, когда впервые узнал о существовании монстров. Скорее всего это было ещё в раннем неосознанном детстве, том периоде жизни, который, когда взрослеешь, полностью стирается из сознания, напоминая о себе лишь редкими отдалёнными вспышками или снами. Я помню, как просыпался иногда посреди ночи от странных шумов, криков и грохота. И долго лежал с зажмуренными глазами, боясь открыть их и увидеть причину. Таких пугающих ночных пробуждений было много, но самое первое из них в памяти не отпечаталось. Они будто бы были со мной всегда. А значит и монстры были всегда. И до моего рождения тоже. Крики были в основном мамины, папины тоже, но примешивались к ним и другие, совсем незнакомые, иступленные звуки, природа которых точно не могла быть человеческой. Во всяком случае, тот ребёнок людского в них не видел. Родители, не щадя себя, боролись с пришельцами из других миров. Иногда утром я замечал на папином лице следы от чьей-то когтистой лапы, а мама порой была так слаба после битвы, что не вставала весь день с кровати.
Устав от постоянных схваток со злом, мы решили убежать от него. Переехали в новую квартиру, побольше, где у меня была отдельная комната. Полностью обновили мебель, ведь монстры не любят перемены. И, казалось, что на первых порах это помогло. Ночной грохот прекратился. Но через пару месяцев тихой жизни "они" как-то выследили нас снова. И хоть шумели теперь не прямо над моей кроваткой, а за плотно закрытой дверью, ночные пробуждения возвратились. Глаза уже можно было не держать зажмуренными, и иногда мне даже хватало смелости подобраться на четвереньках к родительской двери и сквозь узенькую щель над полом различить трудно двигавшиеся огромные тени. В их очертаниях ясно угадывались острые рога и гребни, клыки и когти. Смотреть долго на их метания было невозможно, начинала болеть голова, и я забирался с головой под одеяло, трясся всем телом и прислушивался, пытаясь понять, на чьей стороне сегодня перевес: людей или нечисти.
Вскоре я понял, где монстры прячутся в дневное время. Под кроватями. В гостиной у нас стоял большой, кожаный диван - вещь громоздкая и сама по себе пугающая. Но у неё был один существенный плюс: отсутствие ножек. Вся конструкция ставилась прямо на пол, и никакой даже самый извортливый гад не мог просунуться в пространство между ней и паркетом. Иногда, окончательно вымотанный сражениями отец сдавался и приходил на него: ночевать в безопасности. Что происходило в такие моменты с мамой, я не знал, и тогда мне становилось особенно страшно. Было тихо, но вся эта тишина назойливо дребезжала и вибрировала самодовольным злорадством получившего свою добычу зверя.
Особенно часто папа спал на диване в последние дни, перед тем, как сдался окончательно и уехал. Может, они с мамой думали, что звери последуют за отцом, как за более сильным противником. Но ошибались. По крайней мере, один остался. И он лишь затаился ненадолго - простая капитуляция исчадие ада не устраивала. Ему была нужна настоящая жертва.
Потом приехала бабушка. Добрая и отзывчивая со мной, с мамой она почти всегда была строга. Мама делала много глупостей. После ухода папы, который бабушке "всегда был как родной сын", строгость только усилилась. Про монстров она не знала, или делала вид, что не знает. Когда же узнала, было уже слишком поздно...
Я снова проснулся от грохота и криков. Только теперь к ним примешивался ещё и бабушкин голос. Она зачем-то покинула безопасную гостиную и, пока я спал, пробралась к маме в комнату. Монстр явно не желал, чтобы на его территории был кто-то чужой. Я заткнул уши подушкой, но ор будто бы только увеличился, приобрёл ещё более адское, утробное звучание. Сколько он продолжался, сказать трудно, но закончился, когда дверь распахнулась и бабушка громом пронеслась в гостиную, также не закрыв за собой дверь. Почему она не закрыла её? Ведь я видел, высунув один глаз из своего пухового убежища, как ,тихо стелясь по полу, из маминой комнаты, за ней последовала огромная, пульсирующая тень. Потом мама, бледная и заплаканная, захлопнула свою створку и всё смолкло. Нужно было идти и спасать бабушку. Тварь никогда раньше не покидала той комнаты, а значит могло случиться что-то непоправимое. Но я не мог пошевелиться. Лежал, как окаменевший и боялся. Лишь под утро, когда первые лучи солнца пробились сквозь шторы, я набрался сил, встал и прошёл в гостиную. Там было ужасающе тихо и невыносимо пахло. Острый, лекарственный запах. Такой же, только более слабый исходил от мамы, когда она оставалась лежать после ночи сражения. Запах монстра.
- Бабушка,- тихо сказал я. Никто не ответил. Повторил громче. Молчание. Подошёл к постели и дотронулся до её руки. Бабушка лежала неподвижно, слегка приоткрыв рот. Она была удивлена, она смотрела мне за спину. Я обернулся и увидел его. Огромный, чёрный, рогатый. Он улыбался, и красная слизь капала с его клыков. Бабушкина рука была ужасно холодной.
Через несколько недель после похорон я набрался смелости, подошёл к маме и спросил: «Мама, а под твоей кроватью ещё остались монстры?»
- Какие монстры, о чём ты говоришь? – спросила она изумлённо. Забыла. Это наверно единственное хорошее свойство монстров: ты забываешь о них, когда они уходят. Но я помню.
Потому что после той ночи монстр живёт под моей кроватью.