У меня сложилось ощущение, что Хабенский просто ну очень хотел снять непростой фильм, особенный такой — не просто чтоб показать события в обычном реалистическом стиле, но уйти в какую-то гипер-художественность, метафизическое аж осмысление природы Зла через нереалистические, сверхинтенсивные художественные образы. Так чтобы обычный реалистичный показ происходящего вдруг прекращался и переходил в какое-то замедленное искаженное восприятие, усиленное ужасающей музыкой и звуковыми эффектами. Ну как раз как всё в «Иди и смотри» или как сцена с душем (принятым за газовую камеру) в Шиндлере (там тоже такая перенасыщенная художественность через музыку, эффекты — нагнетание как в гиперреализме). А получилось как-то неловко и временами чуть ли не смешно. Первый режиссерский опыт — опасно такие задачи ставить.

Если бы снял по-простому, с обычной реалистической съёмкой, могло бы получится лучше. Тот же «Побег из Собибора» с Рутгером Хауэром был снят очень по-простому, в чем-то даже примитивно, персонажи отчасти картонные (а раскрыты всё равно лучше — и их мотивация, и их волнения или, наоборот, компетентность; у Хабенского же не видно ничего за героями, непонятно, какого хера они чувствуют именно так или эдак), но получилось в итоге неплохо. И даже катарсис словить можно в конце, когда они бегут под какой-то эпигонский аналог девятой симфонии. И «перегруженная художественностью» сцена Ужаса есть, когда ребёнок случайно видит процедуру массовой экзекуции — почти на уровне Иди и смотри.

Короче, попроще снимать надо было — авось что-нибудь приличное бы и получилось: не гениальное, но достойное кино.

Жаль.