Команда: "Классики" (состав команды: Пушкин, Лермонтов, Петрарка, Гёте, Данте).
Команда: "Звёзды Голливуда" (состав команды: Микки Рурк, Уилл Смит, Дмитрий Харатьян, Стивен Спилберг).
Противостояние: "Классики" - "Звёзды Голливуда".
Темы раунда: "История любви", "Арматура", "Постой, паровоз".
В команде "Классики" Пушкин написал текст на тему "Арматура", Данте - "История любви", Гёте - "Постой, паровоз".
В команде "Звёзды Голливуда" Микки Рурк написал текст на тему "Арматура", Дмитрий Харатьян - "Постой, паровоз", Стивен Спилберг - "История любви".
Таким образом, в данном противостоянии получились следующие пары:
Пушкин - Микки Рурк, Данте - Стивен Спилберг, Гёте - Дмитрий Харатьян.
По голосам судей победителями в парах стали - Пушкин, Данте, Дмитрий Харатьян.
В данном противостоянии со счётом 2-1 победила команда "Классики", которая и выходит в следующий раунд всем составом.

тов. Тенри

В добрые руки (чревоугодие)

и целый год горело в людях небо,
но ливень не стихал,
и - по стихам
капли всходили вверх

я ждал тебя весь год - тебя здесь нет

Энума элиш, 21-ый век

пора платить. другие в бездну канут,
иные - нет. Кармина морте
карэнт

смеешься, телефон в ладони вертишь,
и мне не веришь?

Энума элиш

забираю всех, кто успел, пришел
а здесь начинается шоу

языком, словно ножом
вскрываю шов

ниточка, оу
ниточка, оу
ну чтож, хорошо

там же,
где все начиналось, пусть там
все и закончится.

сходятся два пророчества,
два демиурга, последние судьи,
друг против друга на линии судеб,
каждый в ответе над ним

цепь замыкается,
цепь загорается,

как загорается нимб

я
защищаю тебя там, где
могу

я
прошел все 7 стадий
и мглу

и когда в ладони ярость вкрутила
болты.
где был ты?

а когда надевают ей жгут,
потом жрут
ее ложкой,
как лошадь
запрягают пахать свою похоть,
когда плохо,
и перемалывают грязные рты

где ты был?

когда стеснили в закрытую зону,
когда уже не люди, а зомби -
когда начинают заживо жечь,
когда свою желчь
смешивают с кровью ее,
и стекает по бороде -

где?

ты же все знаешь, все понимаешь,
так что уволь, прости:
ты защищаешь - а я зачищаю
то, что уже не спасти.

возможно, поэтому мир вокруг нас
до это дня и дожил
пусть каждый делает то,
что должен

времени
мешкать -
нету - подкидываю монету

ставлю на кон
финальный проход

летит, зависает, и камнем спускается
в лес, где кишит саранча:
апокалипсис - здесь
и сейчас

и сотрясает горы,
будто берет за горло
голос

я - не господь, не сужу, не прощаю
я обращаю

кошмары - в кошмары, сны - против снов,
слова - в то, что больше слов

и я готов

подставь же ладони,
если так и не понял,
как сжирал свою жизнь,
не видел ничего, кроме собственной
выгоды
они тебе не нужны
вот тебе в руки язык и глаза бессовестных

выброси

Виктория Талышинская

В добрые руки (зависть)

Поворот ключа
Прощай карьера
Под вой причастных
В комментах на зеркале интим-сити
Последний раз заголосит
Представитель хэппи-нэйшн
Он был стилен
Без проплешин
Шандельеры
Лапши навешал
Что забрал бы прям тут на БалИ
Продаж батутов монополист
Имел свой топовый шарм
Но часик с допами пора завершать
А с ним и это ремесло
Хороший крайний раз
Как вмазали веслом
И ноги сейчас ватные
Голова в сон проваливается
А я хочу просто из груди прыгнуть
О
В вацапе запрос на сигну
Стоп
Только что о завершении карьеры была инфа
Если солжёшь я намеренно устрою инфаркт
Вон у Аньки из третьего уже второй инфант
А у тебя на уме лишь члены и фан
Вот чем ты хуже окружающих
Прости подружаня
Но маститого не потянешь
Не научилась в горловой
Внизу не так узко
Не отличишь Оле-Лукойе
От Пруста
Разъедают пищевод твои борщи
Как и коронная варёная пицца
Потом добавится морщин
Даже на кинки-пати не выцепят
Поздно меня слушать
Тут тебе не Ди́сней
Перестань быть пошлой и ушлой
Тебе нужен рохля и клуша
В мир ипотеки иди с ним
О
Помнишь Лёшку из параллели
Того ушлёпка в кепке и брюках-клёш
У него сейчас фольксваген-каравелла
Наверно лучше него не найдёшь
Он же звал тебя в кино
На Иное
И на выпускной
Не будет бить и рукастый
Затолкать под каблук
И по жизни указывать
С ним можно попробовать в семью
Набери ему
Напой разного
А рабочую трубку замьють

бубль гусман

черти несут (ярость)

я забегаю в метро.
составы ползут немато́дами,
создают звуковые ландшафты на чёрных перронах.
тревога.
из толп образуются тромбы
на уставших плечах эскалатора,
контролёр что-то бодро скомандовал,
как пастух, направляющий стадо
на защиту подвалов рейхстага.
во́рох станций
под мо́роком лампы,
буквы лезут со стен, тянут жирные лапы,
застывают в искрюченных позах,
из тоннеля свистит рассекаемый воздух,
подбородком скребя, подъезжающий поезд
извлечёт покорёженный голос:

- "СЛЕДУ**АЯ *ТАНЦИЯ М*ТРО — ПР*МОРСКАЯ"

я забега́ю в вагон.
жадно хватаюсь руками за горло, в ракушку закованный,
черти несут меня в логово
к богу.
черти несут только свет и добро,
боги несут ахине́ю и е́ресь,
боги сплели́сь, сли́плись, спи́лись и спе́лись -
напрочь забыли про стрелки путей.
машинист незатейлив
не чует подвоха,
теперь мы нигде —
он везёт нас неверной дорогой.
везёт нас к каким-то окраинам.
в звуках рельсов я слышу сакральное,
их симфония череп раскра́ивает
***
/и от всего от этого на мне лица́ нет,
будто сняли скальп/
СЛЕДУЮЩАЯ СТАНЦИЯ МЕТРО — РАСКАИВАЙСЯ
СЛЕДУЮЩАЯ СТАНЦИЯ МЕТРО — ГРЕШНАЯ
СЛЕДУЮЩАЯ СТАНЦИЯ МЕТРО — ИМЕНИ ЖАЛКОГО ЧЕЛОВЕЧИШКИ
СЛЕДУЮЩАЯ СТАНЦИЯ МЕТРО — ПРОСПЕКТ УЖАСА

- "СЛЕДУ**АЯ *ТАНЦИЯ М*ТРО — П*ОЩАДЬ МУЖЕС*ВА"

я залегаю на дно.
за стеклом частоколы знакомых колонн.
декор из кровавых разводов украсил обшивку вагона.

ну здравствуй, сонный петербург,
я до́ма

Александр Шоуа

Черти несут (похоть)

Стоп-кран
Остановил свой ход состав
Стоп-игра
Ритмом поломанным как позвоночник в нескольких местах
Кажется не встать
Кажется связь с базой разорвана
Кажется по брату потёк кал
Господи какой позор
Что это за тёлка
Что сломала наш маршрут
Или здесь любви костёр
Она фарш или прошутто
Всё серьёзно или в шутку

Не показалось
Отсутствует команда сверху
Это наказание
Мы могли бы на Додже поехать
На Фольксваген-Каравелле
Даже на такси наверно
Но нам было велено
Именно тут перебежать
Наверно мозгу теперь жаль

Жалко есть у пчёлки
А у Лёшеньки нет ног
И есть кровавое пятно
Печально
Думал мужским началом
И не учёл
Рядом ящик из металла
Что скорость крейсера набрал
А внутри бесчестья
Бабла
Рейвов
Облав
Явно не добра
Раб.

Ему нормально
Покурит свой парламент
И двинет дальше
Полигамить
А нам теперь дорога далеко не к даме
И в целом никуда

А так хотелось разврата
Большого и чистого
Коллеги-руки волосы на кулак наматывают
Приятный шок и искры
С её ногами сплестись бы
Но ход остановил состав

Прости

саша хэпи

пристальный взгляд (похоть)

есть ли у телепузика ка6ельное?
есть ли от телепузика пульт?
я опять 6еру те6я за́ голову
и е6у
а детство выходит из чата,
кости ломая позами
вылизывая пизду я научился не чавкать
и получать удовольствие.
аквадискотека на лице
развязался язык как ё6аный серпантин
все мы 6ыли какими-то неполноценными
двумя зордами из пяти
п
р
о
с
в
я
т
и
как 6ы сказать покультурнее
как 6ы прожить идеально
пока 6а6очкой станет куколка
сколько раз ее на́ руку надевают
психика распадается на винтики и детали
умирает у нас на руках в конвульсиях
такую карму даже подружка верданы не отстирает
ведь так не е6утся
е6атьсатануе6ат6(с) сатану
плохие вещи грехами не назовут
если это прекрасно и инстинктивно
когда мы снимаем клипы 6ез о6ъктивов
глаза в глаза
это писи
и
азаза

все молитвы читаются шёпотом
потому мы кричим как мрази во время е6ли
если в следующей жизни я 6уду животным
то хоть 6ы пожалуйста человеком!
наступаем на те же гра6ли входим всё в те же отверстия
тактика ну пиздец простая и всем известная
в месте лишения девственности
появляется респ
законы природы не контряца словно каточка на виспе

остаётся е6аться что6ы друг к другу привыкнуть
ведь весь наш андеграунд это копюшон клитора
детство медленно умирает
превращаясь во что-то липкое
смотри - это 6ар6и
и вы отличаетесь только дыркой)0
приличные девушки палятся чокером
а между ног включаются не только чо6иты
11 - это изучать анатомию по канавам
показать где находятся яичники-6акуганы
так сказать пуси райот
и вымокшие 6ез ливня
кайфовали одинаково
от секса и мультфильмов
всё лучшее детям - moonwalker sega mе́ga drive
упакуйте семь грехов от первого до последнего

в массы культурный решафл
клирос с кляпом не запоёт
чтобы быть королевой шаманов
приходится спать с королём

Егор Булаткин

Пристальный взгляд (гордыня)

Скрип тормозов
Как Бажиндаса вопли
Хозяин водит как отморозок
Хотя аж мозоли на руках от руля
Теперь на трассе возле
Пешеходки тельце нищеброда
Обмякло
Ахахах человек-гуляш

Как же гулящ наш владетель
Но почему мы не заметили
Этого в кепке на автобусной
Или он резко сменил траекторию
В своих дешевых кэп тоу
Или он суицидник
Или из тех идиотов на унициклах
Впрочем сейчас не важно
Потом

Ээээээх
Опять напрягать отца
Лучше бы продлил на час
Она до сих пор бы отсасывала
Ээээээх
Этот взгляд
Радость для нас
Все делает мастерски
Как же сладко


Ах да
Что там с тем горемыкой
Короче виноваты не мы
Может он вообще наркоман
Голова явно давно не мыта
Маменькин сынок и нытик
И вообще какой нормальный
Будет носить такие штаны
И бабушкин свитер
Ну что это за наряд
Даже смотреть неприятно
Ждем сотрудников правопорядка
Вроде вдалеке уже мигалки горят
Он даст денег
Позвонит бате
Поболтает с ментами приятельски
Больше и делать тут нечего

Кстати у парня забавно ноги враскоряк
Ахахах человек-кузнечик

Bazhindas

В добрые руки (Ярость)

Весенние грозы вспороли небес полотна
И дождь очень плотно повис над землёй кисеёй.
Природа, подобно бесам, но бесподобно
Варилась
В котлище с радужным киселём.

В тот день нам служил зонтом
Заброшенный старый дом.
Фундамент - моча, испражнения и бетон.
Такой двухэтажный сортир
Детей сортирует на паинек и задир.
Толпа не приемлет ни умных, ни больно правильных,
Ботаника всей толпой закурить заставили:
Умен до безумия, приличен до неприличия -
Отбился от рук, но не смог от руки обидчиков.
Удар - и вишневый полоз пополз по личику.
Табак затолкал ему в рот,
Приправив увесистой зуботычиной.

От рези в глазах убежали кошмары прошлого,
Задымленный спёртый воздух першит в гортани.
Огонь постепенно ползет ко мне из прихожей.
Покинув ночное ложе,
Сметая вазон с геранью,
Я пулей помчал с подоконника на карниз.
Я слышал, что смерть себе не выбираем,
Но грустно трещит под пятками тонкий лист.

Раздираемый волчьими взглядами фонарей,
Я цепляюсь за жизнь, а точней - за карниз и стены.
Жизнь - дерьмо, но не лучше разбиться или сгореть.
Приближается нарастающий звук сирен,
Надежда возвращается постепенно:
Добрый дядя-пожарный меня спасёт
И закончится это всё.
Но карниз подо мной - каток, а асфальт - отнюдь не батут.
Я соскальзываю в вечную пустоту.

Как — не знаю, но был спасён -
В ядовитом дыму сон набросил своё лассо.
На страницах газет заметка с десятком слов:
Недотёпа-школьник едва не сгорел живьём,
А причина пожара - окурок, лежавший в урне.
Хотя близкие говорят, что уверены -
Он не курит.

район разрезан как пицца 6сыров

в добрые руки (жадность)

в пустой ванной под мало тебя серебро кусаю нательный крестик
но когда по надеждам, изменам, их трупам и сразу в ад – это значит стоять на месте –
то уже не спасут ни какой-то там бог, ни усталый дьявол

ни даже отсылки на трек домино.

мне действительно мало. всего.

мне мало любви: моя первая девушка говорила мне – жадина – шепотом очень тихо и по слогам
постоянно врала – но однажды и я солгал
ночь подставляла ладони – мол, на – лакай
я старался и видел сквозь пальцы такую простую луну, такие простые звезды
это доводы блядского космоса против нас

мне мало войны: я придумал ее, здесь в фальшивом окопе так тихо и благостно, как в раю
я придумал себя самого, ну, а там по цепочке, нас стало так много, что пули теперь отлетают от всех как щебень
я придумал и пули – стреляю, а сам над собой смеюсь,
пока бесконечный калашников смотрит в такое же точно небо

мне мало, но сам не пойму чего:

где февраль, где больничная койка, где деревья кричат – сука, мордой к стене, ну-ка, тихо скотина ты блядь арестован
восемь лет строгача, двадцать лет строгача, двести лет строгача и по-новой
там, где снег выпадает на грудь, там и ты как сугоб, будто федоров спел что-то типа лежал и таял.
там где люди идут по тебе на работу с утра, перебирая ногами
там, где ты – это ты, а, значит, что ты – виновен.

в этом всем – в этом я загибался от меланомы.

просто простое обычное тело,
но мне нужно еще – я не знаю, что с этим делать.

|

под маломаломаломаломало огня дэббить вниз головой, представляя себя драконом
эти острые коготки, это тихое не могу
эти доводы блядского космоса против нас, который уверен, что он ворона.

Цыбульская Анна Сергеевна

черти несут (лень)

не хочу идти в школу,
хочу оставаться дома.
до одури смотреть никелодеон,
отцовским ножом садовым
резать кору смородины,
обсуждать одноклассниц
по телефону с кудрявым кабелем.

сегодня я съем -
что? -
правильно,
снег.
это нормально, так поступают все
(все в параллели,
когда хотят заболеть)

загребаю его горстями,
голые пальцы тянет
морозом, бьет ледяной эмалью.
в школьном дворе пусто,
снег на зубах крахмально
хрустнул,
растекся в горле безвкусной
массой.

очень скоро не чувствую нёба,
несусь по сугробам
к классу.

вечером ртуть показала на тридцать девять,
мне разрешат прогуливать всю неделю.
я засыпаю под телевизорный гул

гул
гул

обманчиво проскользнул
в звенящую голову,
превратился в навязчивое шипение -
неразборчивое пение -
быстрый шепот.
заклинанием вдавливает в кровать,
ничего не могу понять.
шепот злится -
раскаленной спицей
протыкает барабанную перепонку,
становится быстрым
(еще быстрее).
громко-звонко
черепную коробку до края
заливает
бессмысленный тихий крик.

я просыпаюсь.
колючее солнце
бросает на пол квадраты,
кошмар остается.
кричит в голове
беззвучно,
шероховато,
наждачкой стирает извилин излишек.
"мама, ты это слышишь?"
"нет, ты о чем?"
"а я слышу"

verdana

черти несут (чревоугодие)

распятие на кресте, на языке обла́тка.
войдешь в костел сирым грешником, а кем выйдешь обратно?
кушай тело господне, пей его сладкий сок.
вечно пустой желудок к пустым позвонкам присох –
не принимает божьих даров.
рвет за углом на автобусной остановке.

смотрят как на животное.
сплевывают под ноги:
чертов скот.

автобусное колесо раскатало кота,
от кота остались шкурка да святая вода –
черные, как свежевыкачанная нефть –
матовая темнота на раскуроченном асфальте.
тени проезжающих автобусов продолжают на нее падать,
уплотняя и спрессовывая чужую смерть.
сингулярность – не сингулярность,
уносишь тело на своих руках
подальше от греха,
хоронишь в парке под акацией.

где костел – там и хостел,
но сегодня на паперти ни медяка, ни кости.
чем тебе лебеда не еда?
горсть земли как обла́тка под небом тает,
но не держится ничего внутри живота,
все вываливается на скатерть.
солнце катится за́ город ночевать,
вот и ты катись на пажити да луга,
сингулярность – не сингулярность,
подальше
и от греха.

идешь на привязи за закатом,
зарево выжигает глаза.

золото на щеке, на языке облака.
войдешь в костер человеком – а выйдешь обратно?
но пока закатное пламя по тебе стекает,
легка рука возле шейного позвонка.
собираешь в ладони золото
и лакаешь.

Тульский Трамвай Трамваевич

Пристальный взгляд (Чревоугодие)

жизнь за рулём дальнобойного вольво —
квинтэссенция свободы, синоним воли.

в придорожном кафе медведь бьёт лапой по стенке вольера.
облака разгоняют воздушные гондольеры.
обливающий небо бордовым вином закат для меня — наркотик.
по ночам дорогу перебегают лоси.
аист прячется от колёс в кювет...
по обочинам граб, иглица, сосна и ель.
грузовик уплывает вверх, разрезая небесное небытие.

будто выстрел, будильник вернёт из дороги в круговорот,
где я лишь пешеход. довезёт до работы скромный вагон метро.
дальше — мир, где вместо деревьев пять на два и сорок в неделю,
здесь меня увозят в неведомом направлении,
моя роль — заработать на самую скучную радость.
тридцать тысяч зарплаты станут горьким, кожистым виноградом,
который я не смогу превратить в вино.

поднимусь к восьми на девятый этаж, сниму терновый венок,
вновь закрою глаза и вернусь в настоящий дом,
дом, где я за рулём. он заглотит меня китом.

новый рейс прочистит мои запотевшие линзы.
дворники чистят стекло, и пейзаж, как причёска, прилизан,
и я взглядом съедаю мир, будто торт "Ассорти",
а за окнами — блюдца озёр и подсвечники
гор (эх, на них бы взойти)...
чеппелины, чурчхела, дальневосточный краб,
вкус хребтов, котловин, Предуралья, Прикаспия, розовая икра...
на минуту подумаешь: так всё в жизни и есть.
но затем грузовик, как всегда, уплывает вверх...

марш-бросок среди ночи: из новой кабины на старенькую тахту.
трон сиденья меняется на электрический стул.
дойду до кухни, найду холодильник, увижу холодную пустоту,
брошу взгляд в темноту и задам сам себе вопрос:
"как так вышло, какое светило с каким сошлось,
что во снах я смакую жизнь, наяву жизнь смакует меня?
брат, пора в этой цепи питания что-то менять"

ночная прачка

пристальный взгляд (зависть)

ты смотришь, пока я прячусь от взглядов
и продолжаю по-старому.
почему это небо такое рваное и неравное?
завязать бы глаза, чтобы только не видеть его.

оступаться и падать с размаху в объятия
собственной тени -
то ещё преступление.
солнце стыдливо напомнит о том,
что пора домой.

и тень исчезает в полдень,
обнажая любовь, обнимающую бетон.
то, чего мы боялись больше всего,
нас догонит и перегонит,
скажет, вот и всё.

солнце ему кивнёт:
если вдруг разгорится, не вздумай тушить.
ничего, ведь у нас океан ледяной печали.
но в груди что-то треснет,
иссохшееся стучит -
как же быстро мы исчерпали
неисчерпаемое.

ты спишь, пока я сбиваюсь со счета
и начинаю по новой,
парковочные часы подтверждают,
что мы не роботы.
натолкнуться глазами на равнодушие фар,
пронзающих ночь со спины навылет,
зависнуть в вязкости слов, что не разобрать.
давай
на следующей вместе выйдем.

будто вся жизнь - ночное шоссе,
что днем больше походит на поверхность луны,
в непослушный, невыслушанный язык, жестами
недомолвок да происшествий наволокли.

изымать себя из дрожащих рук
неизбывной тоски
и считать светофоры,
знала бы, что будет такое утро,
придумала б тех,
кто б о нём за меня забыл,
столкнул на рельсы
и следы стёр.

проиграю в гляделки, увидев тебя насквозь,
не узнаю, что ты (никто мне не рассказал)
мы сегодня повязаны с пустотой,
что дождавшись рассвета, лезет по волосам.

взгляда не может быть,
кроме собственного.
тянет верить в людей,
в которых и верить не во что.
не оставляй меня с ним,
у меня неспособность
прыгать через костер,
а у него -
сожалеть о сделанном.