Веки слеплены нефтью — я погружаюсь на дно,
И трясинная жижа хлестает вовнутрь гортани.
Увядаю в болоте холодном, однако родном —
Крес✠оносцем, сожранным льдами.

Я наверное мог бы барахтаться век или два,
Прозябая всё глубже в солярке ублюдочных будней.
Я наверное стал бы подолгу брести в кандалах,
Но не мой икигай — дрейфовать на затопленном судне.

Невозможная чернь
Топь и сажа
Тягучая гладь
Обнимают, грызут — колоссально мазутное море.
Я наверное понял (ты тоже смогла бы понять) —
Здесь один лишь исход уготован скотам и героям.

Масло ластится в ноздри, ласкает липучей пыльцой.
З а д ы х а ю с ь
Обляпанный чушью, компотом и мутью.
Ты однажды узнаешь, что лучше всех яхт и дворцов —
не двигаться
таять
зарыться
увязнуть

Тонуть.