сколько их, сколько, о них забыли, сети улов в цифровой могиле
тихо качают, спят в мутном иле самым глубоким сном,
и неразборчиво строки кода вышиты на подолé — исподе
савана, только гниют пустóты там, где целует дно.
это страницы контактов мёртвых, даже в анкетах на мёртвом что-то,
не прозвонит мегафон и йота стёртые номера.
если ты тоже понёс потерю, хочется смерти себя доверить,
хочется вслед ей да в те же двери
медленно умирать.

вот познакомьтесь — красотка Нина, сиськи — огонь, ну и ноги длинные,
вечно за ней журавлиным клином тянутся мужики.
пума среди городского шума, ладная в строгом идёт костюме,
и депутат краснодарской думы ест у нее с руки.
всё б хорошо – отпуска, работа, деньги конторы из подотчёта,
если б однажды её тойота
не потеряла руль.

он зеркала позавешал в доме, выбил в граните «скорбим и помним»
горстка холодной земли в ладони – будто бы поцелуй.
в чёрном столе отражалось небо, рюмка накрыта кусочком хлеба,
мысли бессвязно «а я бы…» «с ней бы…»,
вот и к концу сюжет.
но начинается чертовщина, вайбер пиликнул — и пишет Нина,
(кто-то чужой, притворившись ниной,
той, кого больше нет?),
пишет:

я помню я помню помню
ночи здесь вечны а дни здесь тёмны
нет ни архангелов ни жаровен
только стеной туман
страшно мне страшно до слёз до крика
в этом чистилище темноликом
выведи выведи эвридику

как не сойти с ума?

и собеседник — седой безумец — тычет курсором иконки в зуме,
шепчет:
я умер я тоже умер ты подожди меня
слышишь ты слышишь моя ты зая

шорох помех без конца и края,
в волнах вай-фая, смеясь, купают
демоны демонят.

небо ушедшим, и память падшим,
тем, кто навеки нас будет младше,
чётные стебли цветов увядших —
астр и хризантем.
и, загнивая в болотной тине слов послесмертья, упрямо Нина
в вайбере чёрные шлет картинки
мёртвых щенят им всем.