В Лихих, когда к корейцам в спортзал едут, с коптера съемка - везде современные паркетники стоят
В 1991 году люди такие машины в СССР имели, эх такую страну просрали...

Немного истории (если для кого-то баян, то извиняйте). Бывший криминальный авторитет Владимир Податев (погоняло "Пудель") был "положенцем" Хабаровска, прообраз этого человека сыграл Дмитрий Куличков, но с погонялом "Кислый", видимо Юрий Быков не договорился с реальным Пуделем, либо просто чтобы проблем не было. И когда герой Куличкова спрашивает Джема "что и с простых работяг тоже спрашивать деньги на общак" - Джем утвердительно сказал "да". И Куличков сыграл так, будто у его героя просыпается некая сознательность и понимание того, что бандитская жизнь - это не есть хорошо. И сыграл он именно так в сериале не просто так!

Владимир Податев здесь на фото внизу слева.



Познакомился с Джемом в 1986.

В 1995 случился конфликт с Джемом и Пудель уехал в США. Дружил с "Япончиком" (FBI most wanted Russian ganster)




Потом полностью завязал с криминалом, написал мемуары "Книга жизни или путь к свету" (о том, как ушёл от преступности).



А сейчас он возглавляет патриотическое казачье (!) движение Хабаровска.



Так вот что он пишет про Джема в свой книге:

Показать скрытый текст

В конце 84-го года меня вновь привезли в Тобольскую спецтюрьму, где я с первых же дней попал в самую гущу событий, связанных с дальневосточным авторитетом по кличке Джем, с которым мы были знакомы заочно давно, но встречаться до этого не приходилось. К моменту моего прихода в крытую у Джема были серьезные проблемы из-за того, что он самовольно объявился вором в законе. И семь воров: Дато Ташкентский, Вахтанг Кокиня, Коля Якутенок, Мирон, Тимур, Роин и Донец, находившиеся в то время в Тобольской тюрьме, предъявили ему претензии. От их лица по всей тюрьме был сделан прогон, что Джем не вор, а самозванец со всеми вытекающими из этого последствиями. Положение Джема было критическим, он совершил то, что по воровским законом не прощалось. После распределения этапа Джема по его просьбе посадили в камеру на спецкорпусе, где сидел его земляк из Комсомольска Юра Клим и мой близкий друг по предыдущей крытой Сергей Бойцов (по кличке Боец) из Иркутской области. До этого мы с Бойцом и дземговским авторитетом Борей Галимом (близким другом Джема) сидели в одной камере, и Галим много хорошего рассказывал нам о Джеме. В первые же дни по моему приходу в крытую они написали мне, что Джем самозванец, слесарь, химик, хулиган и призывали к тому, чтобы я от него отвернулся. Воры тоже написали мне о Джеме много плохого с той целью, чтобы я его не поддержал. И те, и другие были в отношении Джема правы. Помимо того, что он освободился досрочно по заявлению и самовольно объявился вором в законе (что само по себе уже непростительно), имелись и другие более чем веские причины, по которым он не мог претендовать на титул вора. Во-первых, будучи прирожденным хулиганом, он не жил на свободе за счет воровства, что являлось главным условием для вступления в воровское сообщество. Во-вторых, будучи перед этим в Тобольской спецтюрьме в 76 - 79 гг., он работал на производстве, где делалась путанка для запретных зон, что считалось среди порядочных арестантов, не говоря уже в ворах, западло. В-третьих, на этом же производстве он какое-то время работал слесарем-бесконвойником, то есть в то время как другие заключенные находились под замком, он гулял свободно по рабочему корпусу. Подобное могли себе позволить только те, кто пользовался доверием у начальства. Как правило, бесконвойники в порядочных камерах не сидели. Помимо прочего Джем в предыдущую крытую вел на рабочих корпусах тайную, но очень активную пропаганду против воров в законе, в пику которым выставлял созданный им “союз истинных арестантов”, за что по указанию воров был избит в одной из порядочных камер на спецкорпусе, куда попал в 79-м году незадолго до выезда из тюрьмы. (С Нукзаром, по кличке Хося, одним из тех, кто бил тогда Джема, я знаком лично). И вдруг через несколько лет после всех этих событий, когда стало очевидно, что современная воровская идеология не только прижилась в России, но и набрала вес, Джем публично объявил о своей сопричастности к воровскому сообществу, которое усиленно перед этим критиковал. Причем он сделал это самовольно, не считаясь с воровскими традициями. В то время на всем Дальнем Востоке не было ни одного своего вора в законе, тогда как в любом захудалом грузинском городке имелись воры чуть ли не на каждой улице. И это многим арестантам не нравилось. В российском преступном мире о людях судили не по национальным признакам, а по их делам и поступкам, но в то же время у многих возникал вопрос: почему в огромной многонациональной стране, где большая часть населения – русские, почти все воры оказались грузинами? В момент прихода Джема в крытую тюрьму из семи находившихся там воров, за исключением Донца и Якутенка, которые не имели решающего голоса, пятеро были грузины. Исходя из этого, ситуация с Джемом приняла национальную окраску и, выплеснувшись за пределы Тобольской тюрьмы, оказалась в центре внимания российского криминального мира в свете геноцида кавказцев по отношению к русским. Сложившаяся ситуация “ни войны, ни мира” помогла Джему и его сторонникам выиграть время, в течение которого Бойцу удалось связаться с авторитетным грузинским вором Тото, находившимся в тот момент на свободе, с которым у него, Галима и меня сложились близкие отношения по предыдущей крытой. Несмотря на грузинское происхождение, Тото был интернационалистом. Пользуясь большим авторитетом среди грузин, он, в то же время имел немало друзей и среди русских. О Джеме он был наслышан и хорошо знал обстановку на Дальнем Востоке. Узнав от Бойца о сложившейся ситуации в Тобольской тюрьме, где был до этого дважды, он не только не отмахнулся от столь скользкого вопроса, но и подключил к нему ряд воров на свободе. В своем письме к ворам, находившимся в Тобольской тюрьме, он просил их подойти к вопросу с Джемом более дипломатично, учитывая сложившуюся обстановку. Поддержали Джема в этом вопросе и такие авторитетные грузинские воры, как Кока и Паата Большой, которые сидели на Дальнем Востоке и имели там много друзей.

С Винницы Донец пришел в Харп, там просидел в одиночке и его опять отправили в крытую в Тобольске. Когда он пришел, там были Воры Вахтанг, Дато, Якутенок, Джем, Мирон. Вахтанг ему сразу написал за положение в тюрьме и написали, чтобы он не поддерживал связь с Вагифом. Но он им ответил, что Вагиф – Вор и его собрат, а они все - мусора. Они с Вагифом писали общаковые малявы, обращались к фраерам и мужикам и просили всех жить своей жизнью и в их дела Воровские не лезть, они сами разберутся кто есть кто. Они это писали потому, что грузины учили всех с ними не поддерживать связь, а те лаять начинали на Донца и Вагифа. Вот поэтому они писали, чтобы никто не лез. Сам Донец спокойный, уравновешенный, в разговоре никогда не нагрубит, любитель тоже и посмеяться и пошутить. В отношении лагерной и тюремной жизни очень строг, может простить раз, два, но а потом спросит по всей строгости арестантской жизни, конечно не превышая арестантских рамок. Всегда был против, чтобы убивали и ломали, они с Вагифом говорили, что из человека, который сделал проступок легко можно сделать гада, сломать, но потом уже из гада человека никогда не сделаешь. Так лучше сто раз подумать, чем принять какое-то решение.

В результате, находившиеся в Тобольской тюрьме воры, оказались в очень сложном положении. Во-первых, им не удалось организовать против Джема серьезную оппозицию из числа дальневосточных авторитетов, на что они рассчитывали, и чему в немалой степени помешал я. Во-вторых, было упущено время, которое Джем и его сторонники использовали с пользой для себя. В-третьих, к конфликту подключились воры со свободы, что в изменило расклад сил. После этого Дато Ташкентский переехал ко мне в камеру, где мы с ним, просидев вместе около полумесяца, много говорили о сложившейся ситуации, о Джеме как о личности и о том, что на Дальнем Востоке во избежание конфронтации и для более серьезного поднятия воровской идеологии нужен свой вор. Однажды во время одного из подобных разговоров он спросил у меня напрямую, но так, чтобы никто больше не слышал: “Уверен ли я в том, что Джем достоин быть вором?”. Посмотрев на него внимательно и убедившись в том, что вопрос задан не с провокационной целью, а по существу, я ответил ему так же тихо: “А почему бы и нет? Ведь все равно с кого-то надо начинать. Джем, несмотря на ряд серьезных упущений, обладает многими необходимыми для этого качествами”. Помолчав какое то время, Дато сказал: “Ладно, Пудель, не переживай, говорю тебе об этом первому, думаю, что вопрос с Джемом будет решен положительно, только не говори об этом никому”. Исходя из сложившихся между нами отношений, я понял, что он говорит искренне. Через несколько дней после этого разговора Дато, списавшись с Джемом, переехал к нему в камеру. Со своей стороны я написал Джему, что Дато едет к нему не с камнем за пазухой, а с чистыми помыслами. Почти сразу же после Дато ко мне в камеру заехал Коля Якутенок, который также через несколько дней, после того как мы поговорили с ним на интересующие нас обоих темы, переехал к Джему. В результате у Джема в камере собрались три вора: Дато, Якутенок и Вахтанг. Боец к тому времени из крытой выехал, Клим переехал ко мне. Из предыдущих сокамерников с Джемом остался только Толик Ростовский. После этого воры Тимур и Роин, у которых был особый режим, переехали в соседнюю камеру. В стене имелось отверстие, которое позволяло Джему и всем пятерым ворам общаться между собой не через переписку, а напрямую. Мирон переехал в камеру, которая находилась над ними. Донец к тому времени из крытой выехал. Прошло несколько недель с того момента, как воры стали съезжаться к Джему для решения его судьбы. Вся тюрьма, затаив дыхание, следила за ходом событий. Почти никто не верил в то, что Джем станет вором, так как это противоречило бы воровским законам. У меня же, исходя из разговоров с Дато и Якутенком, а также дальнейшей переписки с ворами и Джемом, какая-то надежда теплилась, но все же, не будучи уверенным до конца в благополучном исходе и опасаясь за судьбу Джема, я просил Бога, чтобы он не оставил его без своей помощи и сотворил чудо. И чудо произошло. Случилось то, чего по воровским законам быть не могло. Джема не только не объявили негодяем, чего многие ожидали, но более того, 2 октября 1985 года находившимися в Тобольской тюрьме ворами к нему был сделан официальный воровской подход. Джем стал первым вором-дальневосточником. И мы, все его близкие друзья, были рады за него и тому, что у нас наконец-то появился свой вор в законе. Через некоторое время Джем, Дато, Якутенок и я съехались в одной камере и несколько месяцев сидели вместе. Но после того, как тюремное начальство узнало о том, что к нам попали со свободы в большом количестве наркотики и деньги, нас после ряда обысков растащили сначала по карцерам, а затем по разным камерам.

К лету 1986 года перед моим выходом на свободу мы опять собрались вместе, но уже по соседству. Со мной в камере сидели воры Якутенок и Коко (не Коберидзе Кока, а другой), справа через стенку сидел вор Каро, а Джем, Дато, Вахтанг и дед Хасан находились от нас через стенку слева. Других воров в Тобольской тюрьме тогда не было. Между нашими камерами были пробиты в стенах отверстия, которые позволяли нам не только разговаривать, но и вместе чифирить.

Вот вам и святые "воровские" правила, которые должны исполняться, в отличие от "мусарских". Всё это хуета для лохов, чтобы лохов лучше разводить на общак

-Цитата от КостяNz

Нож в живот - это его так решили из сериала вывести?

Да, и нож в живот всадили в 9-ой серии (в место, где находится аппендицит), и по торсионным полям реальному актёру это передалось, ему операцию на аппендиците сделали