Молодежь никогда не удовлетворится потреблением того, что ей предложат, даже если вчера она желала именно этого, — но всегда будет стремиться к достижению того, чего нет в наличии. Молодые люди тем и отличаются от "взрослых", что стремятся к освоению спектра возможностей потребления, а не к потреблению как таковому. Короче говоря, уже при первом приближении видно, что в лице "контркультуры" мы имеем дело со сложнейшим комплексом проблем становления личности.

Самоутверждение молодого человека неразрывно связано с его самоопределением. Но самоопределиться, то есть определить, кто он есть, сам он не может. Ведь он действительно "рождается не фихтеанским философом с зеркалом в руках", — зеркалом для него служат другие люди. Он узнает себя, узнавая их, — сопоставляя себя с ними; он узнает себя и в их реакциях на свои проявления. Короче говоря, он может самоопределиться, найти себя лишь во взаимодействии с другими людьми. Инстинктивно чувствуя своё положение, молодой человек стремится любыми средствами интенсифицировать процесс взаимодействия, создать максимальное число ситуаций, способных разрушить окружающую его стену безразличия (равно как и потакания, которое есть обратная сторона безразличия) и обеспечить многогранность самооценки, а тем самым и надежность, "подлинность" образа себя, его независимость от непостоянства внешних оценок. Причем каждому новому поколению приходится изобретать всё более экзотические формы борьбы с равнодушием, способные возмутить всё более искушенных предшественников, вывести их из покоящегося, самозацикленного состояния; даже в рамках "молодежной культуры" каждое новое поколение становится своеобразным антиподом предшествующего.

В целом же ситуация молодого человека подобна положению лягушки, попавшей в кувшин со сметаной: чтобы не остаться здесь навеки, чтобы обрести опору для прыжка, она должна взбить из сметаны масло. Подобно лягушке, молодой человек не знает, что его метания могут принести какой-то результат. Такова одна из обратных сторон "контркультурного" эпатажа.
А пока что Игорь Васильевич мудро призывает молодых людей "посмотреть на себя со стороны", устыдиться своих нелепых прыжков и впредь их не совершать, вести себя достойно. Непонимание происходящего ученый компенсирует традиционной самоутвержденческой формулой "взрослого" человека: "Перебесятся!" Подергаются и перестанут. Мы, мол, выше этого. Только выше ли? Не свидетельствует ли наше непонимание об обратном, — о том, что мы в своё время не взбили масла и пошли по линии наименьшего сопротивления? О том, что в нашем жизненном опыте отсутствует реальная перспектива, исходя из которой мы могли бы дать осмысленную оценку "контркультурному" этапу становления личности?

Предо мной возник образ Нерукотворного Храма. Как известно, храм представляет собой пространство, организованное для посвящения неофитов в некие таинства. Этот храм возник сам, его никто не создавал; он повсюду, хотя никто не знает о его существовании. Однако многие уже побывали в нем, получив посвящение в таинства жизни. Прообразом организации этого храма служит устройство легендарных храмов древности, состоявших из анфилады помещений, двери их открывались неофитом по мере того, как он обретал необходимый для этого опыт. В каждой из комнат он находил все новые надписи и предметы, постижение смысла и назначения которых позволяло ему открыть следующую дверь. Немногие достигали последней комнаты, хранящей тайну высочайшего посвящения. Разгадав немыслимые загадки и одолев хитроумные запоры, посвящаемый преступал порог и обнаруживал, что последняя комната храма пуста. Эх, дурят жрецы народ почем зря! — для некоторых этим постижением высочайшее посвящение исчерпывалось. Но, подобно самой пустоте, постижения пустой комнаты неисчерпаемы; просто каждый получает здесь то, к чему он испытывает действительную глубинную предрасположенность. В частности, пустота таит возможность постичь, что последняя комната храма не пуста, — что в ней нахожусь я сам.
Согласно преданию, для неофита храмовые посвящения были связаны с возможностью не только возвыситься, но и пасть, не только обрести, но и потерять, не только вступить в новую жизнь, но и погибнуть. Подлинный храм тем и отличается от балагана, что человек встречается в нем с действительными испытаниями и опасностями.