с даблом

Окна многоквартирных домов квадратами
Скалятся редкими вредными глазками сна.
Ночь прокатилась по городу мокрой ватою,
Прессом давит на грудь стальная весна.

Небо как рваный холст умершего художника,
В воздухе мелкими каплями мерзлая влага.
Желтый фонарь и раненный рев внедорожника
Будит оконные стекла немого квартала.

Десять минут, двадцать - подушка измята,
Холодно в комнате, я не закрыл окно.
В том, что случилось, только весна виновата -
Сон, словно смерть, не идет и в небе светло.

Ветер немного повоет в проулках и стихнет,
Дворники вышли в своих полусонных телах.
Кончилась ночь, и не будет до вечера тихо.
Пусто внутри, только смрадная влага в глазах.
***
А утром в той же окрестности
Часов приблизительно в восемь
Столкнулись два интереса -
Мой и контейнеровоза.

И даже лица звезд на витринах газетных киосков
Выразили недовольство такой постановкой вопроса,
И кто-то на перекрестке ляпнул: «Вот это любовь!», но осекся
И скис
И кто-то другой – вынул блокнот, чтоб отметить удачную мысль.

И ржавый мраморный голубь,
Планировал как кукурузник,
Топорщило солнце иголки,
И было немного грустно.

А потом будто настроили изображение и починили звук,
И все вспомнили вдруг - дома не выключен газ, вода и утюг,
И только очкарик с физмата остался и объяснял,
Что - по собственному признанию - во всем виновата весна.



черновик

Тысячи звезд над твоей стеной;
Тысячи меченых хранят твой покой.
Тысячам - не память, а слава; крики и треск костяной.
Тысячам тысяч -
Тысячу лет одна и та же погода.

А на прямой
Не было ни препятствий, ни лент.
В принципе, было всего-то: бегство и выбор,
Только твой никому не пригодный опыт жизни и смерти,
Только твоя подпись, которую никто не может скопировать.

Что же вы такие бледные и полумертвые,
Как будто никогда не видели на вас направленное дуло пулемета?
Что вы суетитесь на утесе у самого заката,
Будто бы жизнь коротка, а скала высока?

Ты-
сожаление о том, что больше нечего пить.
Слезы и кровь с запахом прибрежных болот тебя не трогают.
С тебя
Начинаются все расстрельные списки.
На тебе
Сходится клином свет и темнота тоже сгущается около.

Бумажные, выпытанные,
признания можно сжечь.
Что написано иглой на мне, то не так-то просто стереть.
Отпусти меня -
Молились с утра до вечера жрецы и жертвы.
Отпусти меня,
Все равно со мной всё, так почему бы и нет.

Двум смертям не бывать, а одна уже позади,
Ты знаешь, что сердцевидный камень имеет самую неровную траекторию.


Спящий Будда
Приснился сам себе,
И так родился этот мир,
А мы здесь, кажется, лишь затем, чтоб искать виноватых
Кто-то,
Кто-то,
ненавидимый другими людьми,
Навсегда изменил значения слов и сами слова.

я помню
Тысячи звезд над твоей стеной;
Тысячи меченых хранили покой твой.
Тысячам - не память, а слава; крики и треск костяной.
Тысячам тысяч - тысячу лет одна и та же погода.


из недр

я говорю с тобой, когда тебя рядом нет
ты - художественный замысел, злой умысел, просто вымысел
время было кремниевым, а стало кварцевым и побледнело
кто-то поднял его, только посмотрел на стрелки и выбросил.

а время смеялось - над посредственностями,
время падало – зато с Эвереста,
складываясь в пыли под креслами из грязных следов на ковре…
как-то означало сразу и место действия - время.

А я пыталась - найти опору и даже упрочить,
разобрать калькулятор и из него собрать тамагочи
- Знаешь?
- Догадываюсь.
-Понял? Нет, вряд ли…
Раньше же было целое поле -
Вариантов.

А рассвет…. Приходит с видом, что ночи не было…
Что просто кончился дождь, и окна домов ослепли…
Забиться бы в угол… но комната круглая..
От делать нечего почитай мои мысли – вслух.


Можешь жалеть меня эту и завидовать мне той
Которая в лаборатории среди колб и реторт
Подушка воздушная…. Как яма, как поцелуй.
- Передай Яне…
– Я не… Да ладно, диктуй.


всех с открытием )