... Я бежал, а может, летел - не знаю уже, как правильно сказать. В голове была пустота, но одновременно как будто там забурлила тёмная бездна, что-то, что вырывается наружу криком, но я молчал. Не мог остановиться, хотя тело ныло до предела, а душа горела болью, с которой не совладать.
Город остался позади, серый, бессмысленный. Тусклый свет фонарей, холодные дома - всё это растворялось в ночи, которая вдруг стала густой и липкой, словно пчелиный мёд. Я не замечал, как асфальт под ногами сменился шершавой, колючей травой, а запах - запах изменился.
Он бил в нос смесью жжения, сырости и чего-то совсем чужого - древнего, животного, чего-то, что проснулось во мне и пугало до дрожи.
Вокруг - тишина, густая и почти осязаемая. Но в этой тишине я слышал шаги. Тени проскальзывали рядом, шевелились в темноте, будто сами ночные кошмары, ожившие и изучающие меня. Они не были людьми, и в то же время что-то знакомое сидело в их взглядах - холодных и беспощадных.
Я не понимал, где я, кто я и зачем. Только отчаянно пытался держаться за каждую секунду дыхания, за каждый миг существования, который казался равнодушным и бессмысленным.
Еда, которую они давали, была тяжёлая и сырая. Сырой кусок мяса, пахнущий кровью и землей, и в каждом глотке - вкус выживания, горький и острый. Тяжесть в желудке, но голод сильнее боли.
Жить здесь означало постоянно бороться - с телом, с окружающим миром, с самим собой. Запах пота и прелой плоти, грязь, которую не смыть - всё это стало моей новой кожей, вторым телом, которое не отпустит.
Они не были «культурными», как я думал раньше. Их смех - грубый, хриплый. Их разговоры - прерывистые и порой неуместные, даже неприличные. Это раздражало меня, и в то же время я понимал: это был язык жизни, язык борьбы и выживания.
Она - Ла - смотрела на меня иначе. В её взгляде была мягкость, которую я не чувствовал уже очень давно. Я видел, как она замечала меня, как её глаза задерживались на моём лице дольше, чем на других. И это пугало и манило одновременно.
Но потом наступал вечер - и наступала опасность.
Однажды, когда мы шли сквозь траву, тишина прорезалась криком Ла. Она увидела их - хищников, что шли на охоту. Её крик был долгим, пронзительным, как судный звон, который разбудил всех.
Мы бросились бежать, спасаясь от смерти, но Ла осталась. Она остановилась, чтобы отвлечь зверей, чтобы дать мне шанс убежать.
Я слышал её стоны, её борьбу - и страх, и стыд сжигали меня изнутри.
В тот миг я понял, что быть человеком - значит не только дышать и чувствовать, но и помнить. Помнить тех, кто шёл сквозь мрак и боль, чтобы мы могли видеть свет.
И я не имею права сломаться, не имею права предать тех, кто был до меня.
Я должен жить.

Потому что я - продолжение.

чисто в югличе поход до ночника за воткой опесал
нармас так ваще норисовал атмосферку, погружает. тишина густая и ночь густая ток микро затуфтил, ну эт мои доëбки чисто тупорылые. рису брад!