В мертвых очередях
задевать за живое
себя,
одна в поле не вою -
съедят.

Потребности развивались по спирали
и впились штопором в Шато де Фьёзаль,
пробит потолок,
дно пропито,
и стали сухими
самые сладкие грезы.

Обручальные кольца
обнищали латунью
и скатертью катятся рьяно с рук,
измельчаю стойкость
причалами лунными,
рассвет ныряет,
рассвет безвылазно затонул.

Молчу обо всем:
обо всем что болит,
обо всем что имею,
спровадила из головы
обиды
и все благие намерения.

Выползаю на мель.

Не подаю виду.
Не подаю ладоней.
Беспокоюсь
о среде обитания выдр,
опомнившись не в своем доме.

Бельевыми веревками срываюсь
от ветра,
сливаюсь
в туманность ответов.

Океан глубок,
океан скис молоком
и свернулся в клубок
драной кошкой,
смысл едет с ярмарки
и отдастся за дешево.

Собрание анонимных психов,
разобщенность публичных норм,
стоя в мутных водах по щиколотку,
здесь каждый -
свой личный карманный вор.

Никогда не прошу ничего
кроме идей
и денег,
в лавке чудес "Все по 100"
приобрела
способность останавливать время.

Горела земля
и с ней я
внутри завистью,
часовые вздернулись
не найдя
ритм в самих себе.

Этих букв вереницу
за меня набрал кто-то другой.
О нём даже задумываться не стоит:
ни много, ни мало.
Набор стандартных привычек - верный путь
к слабоумию.
Жаль, ранее
об никто не сказал.

Уходя не заплатив,
обязательно прощайся,
благодари, аплодируй!
И главное, не беги,
как не стоит бежать
рыбакам
с отколовшейся льдины.

Выдерни отсюда любые слова,
изгони прочь,
продолжу жить
как ни в чем не бывало,
выстави их
хоть в конец неоглядной очереди -
не навредишь
даже самую малость.

У страха глаза велики.
У прохожих глаза на затылке.
Зрачки Венеровы
кляксами растеклись
по развилкам.

Минута наедине с создателем
запредельно-адской скуки,
создатель на крайнюю плоть наложил руки.
Человечество с легкой
сгинет в зачатке.
Создатель продлил утеху,
создателя хватит на целый час.

Пропаганда беспорядочных связей,
безбожия,
смешения кровей,
добропорядочные школы
сжигают книги
и косят под Еву Браун
на последнем звонке.

Танцую на костях
общеприторной конституции,
чертовски классная штука -
средь этих пропащих
быть проституткой.

Научилась
все делать не думая,
зато стремглав
и в объемах громоздких,
мое эго сутулое
обернулось
мостом в никуда,
и под ним не стать во весь рост.

Не вернуться
ни в до, ни в после,
пока не поймаешь свою тень,
что, безумствуя
на острове возле Осло,
расстреливает детей.

Думаю лишь о воде.

Сомелье не оценит вкус,
сомелье выплюнет сгусток
внутренней кровли
и на утро не вспомнит.

Явь или химерный сон был?

Чередую ветра и потопы,
четвертую следов утоптанность.
Перебежала б на светлую сторону,
да боюсь стражей, зебр и светофоров.

Обернусь в престарелости дней
старухой-процентщицей,
говорят, такие кончают плохо,
начну воспевать безыдейность
и молчать
отчаяньем
между строк.

Поле чудес - поле для игр,
котельными дело выгорит,
переплавит слова в тишину,
жест сомнения -
в знак бесконечности,
игра стоила денег,
чудо стоило свеч.

***
Поддерживай рьяно,
не жалея связок голосовых,
убийцу
рассказчика сказок
о смерти полярной совы!)

пролог

людям страшно — у меня изо рта
шевелит ногами непрожеванный крик. (с) ВМ

часть 1

пока все хотят продолжения, Прачка хочет конец,
на изи пройти в финал, как спутать Мане с Моне.
пока всем покласть на смысл, Прачка дает контент,
на изи, как будто Конте в Челси купил Канте.

на полуфинале баттла у полупокера Прачки поул-позиция,
но тексты его из места, куда у Риман концу не протиснуться.
мои тексты из места, где подорвались Ельник и Дарт Сидиус,
уж лучше полузвезда смерти в небе, чем в руках синицы кал.

пока все ходят по маленькому, я прохожу в большой финал.
сегодня там Месси и Санчес, завтра снова сменятся имена,
может там будут колготочники с огромным ведром соплей,
неизменным останется только то, что в баттлах участвуют все,
а побеждает – Овлет.

интерлюдия

все хотят продолжения, но, как видно, не моего, а сраного бреда Фреддо.
и пока Вербо снова шла ко мне по перышкам с(н)ов, я сам её предал!

часть 2

похоже, я стал вспоминать,,,забывая о том,
что каждую ночь жду сову из Хогвартса.
давно уже грезы оставлены мной на потом,
но это «потом» никогда не вернется.
похоже, я стал очень часто чиркать
зажигалкой,,,чиркать зажигалкой
в кармане без повода
и с тем, кто мне был ненавистен,
как Драко,,,как Драко Малфо́й,
теперь я здороваюсь за руку,
будто стал роботом.
ЗА РУКУ, КАРЛ,
С ЧИСТОКРОВНЫМ
НАЦИСТОМ!!!
похоже, я стал очень часто писать в до-минор
каким-то упоротым ямбом такие же стансы.
волшебная палочка сломана первой же из Гермион,
сломались большой, указательный, средний –
три пальца.
противно и больно,,,так больно,
что хочется трахнуть мизинцем невинную Сансу.
похоже, я стал приходить с опозданием в жизнь
на кладбище, свадьбу, свидание и на работу,
из церкви, запоя, стрип-бара, из всех магазинов.
и в каждом мерещится мне толи пидор, толи фашист,
ведь в этом числе оказался
и сам Дамблдор,,,и сам Дамблдор оказался,,,
а я уже тем более,,,ПЛОТНАЯ ЗИГА!
похоже, я стал намекать,,,намекать, избегая намеков,
на то, что когда-то казалось бессовестно близким,
а нынче сдается мне жутко чужим и далеким:
как жирный мужик между ног Рона Уизли,
что раньше был крысой,,,БЫЛ КРЫСОЙ!
когда же мне стало так плохо???
похоже, я стал очень злым,
а добра во мне куцая унция,
дерьма же напротив – добротно –
греби хоть лопатой до завтра.
ты крикнешь: «целуй»,
я отвечу: «мне некогда,,,Круцио»,
ты скажешь: «люблю»,
я отвечу: «спасибо,,,Авада Кедавра!».

эпилог

вротмненоги криком – это мой фут-фетиш, мемовская незрелость.
пока Вербо снова шла ко мне по лезвиям слов, сова воскресла!

Полуфинал, и все хотят продолжения? (моего поражения),
От оценок судей в сердце порой жжение,
Зачем в соперниках стоит - моё отражение?
Мой бро! и назовем эту дуэль БРОжением,
Со скрипом прохожу, и судей протеже не я.
Ты помнишь, меня сливали часто, но я всегда продолжал,
Вспомните 2003, уже не так плохо и в ту пору жал,
В соперников воткну пару жал, хочу чтоб мой слог поражал,
У других сплошь порожняк, когда я здесь - пар и жар.

Поставить качка против дистрофа, это катастрофа,
Такой романтичный Дима, а кому нужны Ката строфы?
Пошлость во всех моих недрах, всем заявляю я гетеро,
Хотя мы с Димой и ближе, чем Гальцев и Ветров,
Но это баттл, тут надо быть хищником с повадкой акулы,
Жму потрепанное крыло Гусю, мозолистую руку Закула,
Да я подонок, и рифмы квадраты, подобно поддонам,
Зато соперники раскиданы, как по дому гондоны,
За 13 лет форума, я набрал превосходную форму,
И томский кинг-конг падет, как в Конго от Али - Форман.
Здесь палата номер шесть, и я борюсь против патлатых,
Здесь такие бойцы, что надевают стринги под латы,
Ну и чё, что поддатый , воюю как Че - команданте,
То что вынесу Диму, будет девятым кругом, как у Данте?
Хип-хап всегда был моим, в душе чернее резинки от поручня,
Тут больше всех орут беспомощные , выбывшие с отборочного,
Среди местных педиков в шлюпках, я плыву как корвет,
Выбывают фавориты-авторитеты, нас покинул олигоФредд,
В данном разделе много поддельных, но так мало подельников
Удачи нам, как говорят виртуалы "Все мы ходим под Ельником".

Я рос в Питере, где из за Шнура сейчас модно только - распитие,
А раньше тут пиздили культурно, после удара говорили "простите",
И глыбы гранита с зеленой растительностью - винить в простатите,
Так же глупо, как говорить, что в Виоле "нет ничего, - просто тити",
У моего соперника от стероидов и спайса - пенис стал с палец,
Он скиталец по женским трусам, но потенциал его мал как китаец,
А от меня девы тают, я как правители Рима - не стар и весь статный,
Но смирился я с тем, что не Рима мне даст, а скорей Все Пиздато.

Пока я подростком изучал Гёте, Вальтер Скотта, Генриха Гейна,
Этот рослый скот пил аминокислоты, жиросжигатели, гейнеры,
Этот титан, как Хатико - ждал открытия зала, мигом сметал метан,
Утром светало, и он сразу бежал в отдел молока и сметаны,
Пока я и школьная свита, ходил в Эрмитаж в теплых свитерах,
Этот упитанный слиток, качал залитые ноги в тренажере Смита,
Пока я не имел секса без рук, с ним уже спал школьный физрук,
И если б снимали фильм, его играл бы Семчев, а не Безруков,
Однажды на жиме лежа Димона - страховало какое-то чучело,
Штанга упала на голову, и Слиман в себе почувствовал Тютчева,
С того случая, в бэттлах наш невидИма стал просто непобеДИМым,
Но я как в 2012 Путин, говорю "Хуй, Дим, тебе придется уйти".

Все хотят продолжения кровопролития, Томск против Питера?
Но это битва, где два пидера друг другу клочья не выдернули,
Я об него ноги не вытер, и можете называть меня противным,
Но мы два побратима, и это признание в любви противнику,
Всем участникам, браво! Много брака, но много и бравых парней,
Вы не правы, выбирая какого глаза лишиться, левого или правого,
Это как на стену краску или обои, нас хочется оставить выкинуть нахер обоих.

Все хотят продолжения,
...и я хотел.
Но душу продал же не я,
Чтоб остаться у дел.
Фортуну не прошу
Преодолеть этот шаг,
И с аватара мой шут
Пусть надо мной будет ржать.

Как не крути, но будет негативом победа,
Когда в прерогативе лишь нативная преданность,
Когда противник в то же время тебе и товарищ,
А все титулы спортивные для тебя – товар лишь.

Как на арене гладиаторы, мы стравлены тоже.
Но знаешь, брат ты мне – и я не выну стали из ножен.
И наземь брошена рапира и щит. На коленях я,
А дикие скандируют: "Блещи! Продолжения!"

Везенье в этот раз никак... наш серый путь не скрасит,
И при любом раскладе карт – на вашей улице праздник.
Нас страшными лицами дразнит коряво чудачка-фортуна.
Выходит, искали напрасно корабль удачи в порту мы?

А ведь когда-то мы с Катом (году в две тысячи пятом),
Когда рыдала в детсаде треть всех участников Баттла,
Уже общались как братья, и дружба крепче палладия.
Так обоих давайте в финал – там места нам хватит!

Все хотят продолжения,
...и я хотел.
Но душу продал же не я,
Чтоб остаться у дел.
Фортуну не прошу
Преодолеть этот шаг,
И с аватара мой шут
Пусть надо мной будет ржать.

Это тот случай, пожалуй, когда нас участь прижала:
В одних наручниках ржавых бежим с тобой от пожара.
И встретив кучера, жалобно умоляем, чтоб взял он нас,
Но попутчика чалый конь лишь одного может мчать.

И так как цепь обоюдная, на раздумья – минута нам:
Как разрезать хомут этот и спастись хоть кому-то...
Скажи, ведь было бы круто, на землю скинув ублюдка,
Обоим сгинуть отсюда, нарушив правил печать?

Над нашей парой бывалых непруха рьяно стебалась.
Прикинь, бы даром попала к нам вдруг и радости малость:
Оставят рефери, балуясь, двоих сразу на палубе,
Дав нам равные баллы и по хлебалу судьбе?

Но буду правда я в ступоре, если брат мой уступит мне.
Раунд брать – было супер бы, но отрады по сути – нет.
За ограду посудины если выбросят судьи его –
Награду не суйте... Оставьте лавры себе.

Все хотят продолжения,
...и я хотел.
Но душу продал же не я,
Чтоб остаться у дел.
Фортуну не прошу
Преодолеть этот шаг,
И с аватара мой шут
Пусть надо мной будет ржать.

"идет бычок, качается"


дорога дальняя
на автобане закольцована развязка
разметочная полоса –
кардиограмма мертвеца.
– мы проезжали здесь сегодня.
– разве?
по гераклиту это были мы – другие, сядь.

мы бесконечную восьмёрку вдоль и поперёк
исколесили,
но где-то должен быть её финальный отзвук,
и скоро
можно будет очутиться в риме
(ведь все дороги рано или поздно в рим приводят)

там колизей
amphitheatrvm.flavium
расцвёл бутоном пыльным в старом городе.
дома – деревьями назвали,
заселили фавнами.
и кто теперь разрубит этот узел гордиев?

дорога делает петлю,
затягивая руки в узел.
от бесконечных поворотов кругом голова
и, начиная фразу каждую с excuse me,
я не хотел, чтобы меня простили.
я соврал.


"идет бычок, качается,
вздыхает на ходу"


смола волос косою
стекает вдоль по позвоночнику к земле,
античный профиль приковал все взгляды –
все до одного,
мы стали стары, вот и внуки стали зеленеть,
всё перепуталось:
играет голос и поёт фагот.

я знаю все закономерности, меня не удивишь,
идёт служанка с медной вазой на чугунной голове,
и восторгается:
ах, чёрные квадраты!
браво!
бис!
а я замечу едко – до малевича их малевал альфонс алле.

но старость – череда прямоугольников, а не квадратов,
скриншотов чёрно-белых фильмов
без субтитров,
на китайском.
хочу уж посмотреть тот рай,
не предлагайте суицида, ладно?
бог – умная овчарка,
на такие хитрости натаскан.

года такие длинные и нудные
(как эти строки)
но как иначе письма в прошлое писать?
р.s. я дописал письмо, хоть перед этим скомкал.
p.p.s. зови овчарку ту, я завтра брошусь под сапсан.


"идет бычок, качается,
вздыхает на ходу:
– ох, доска кончается"


градостроитель – солдафон,
сапсана – нет,
кругом – лишь автобаны.
и очередь на них, по видимому, электронная.
спасибо, навигатор: "ехать бесконечно прямо"
и в организме города
артерии дорог
покрылись тромбами.

насмарку планы
узник замка иф тюрьму покинул,
в матрёшке есть матрёшка – там тюрьма побольше,
и позвонил бы по горячей линии, но усмехнулся криво,
в бессилии упал на землю, спину съёжил.

гуманны будьте, разрешите эвтаназию –
"ты можешь убивать других, но не себя"
так, можно в ванну лечь,
взять в руки лезвие,
и плыть,
хотя
хреновый из тебя синдбад.

а зрители хотели кульминации мещанского сюжета,
развязки хоть какой-нибудь, но драма в том,
что можно бесконечно клянчить продолженье,
только оно тебе зачем?
к нему ты не готов.


"идет бычок, качается,
вздыхает на ходу:
– ох, доска кончается,
сейчас я упаду!"

С окон сдеру плакаты и грамоты,
Страницы комсомольской правды,
Дабы кого-то еще обрадовать
Своим небритым и хмурым еблетом,
Потом наклею это всё обратно,
Спрячусь под одеялом в парадной,
Сделав вывод, что современных радуют только вино и сигареты.

Я когда-нибудь найду эти ключи от тысячи дверей,
И выйду к тебе, город,
Думал мечта всегда и везде сможет меня подпереть,
но теперь трость моя опора.

Я когда-нибудь найду в себе силы снова выйти в народ,
Заплачу за всё, за коммуналку, даже, блять, за бездетность налог.
Пока жив - всем должен,
неспокойно дышишь.
Пусть тут не достают приставА,
но достали мыши.

В ногу со временем, как мама и папа учили,
Теперь это всему причина,
Ведь часы в один миг встали, и я не смог их починить,
Я, наверное, плохой учитель, но прилежный ученик,
Не смог себя научить как жить по-другому,
Как жить толково,
Школьный аттестат остаётся моим потолком,
Ничего не потеряно,
И, как учили, я живу в ногу со своим временем.

И если меня положат в гроб,
Я верю, что встану,
Не Билли Бин,
Но "человек, который смог".
И нашёл силы вновь подняться,
Но я пока остаюсь,
Я тут привык, воспитав в себе постояльца.

---------------------------------------------------------------------

Читать твои стихи противно, я бы не стал и за бабки.
Ты в них какой-то картинный - не выходишь за рамки.
Фишки, схемы - сыплешь из рукава грозными валетами,
Но я, блять, будто эмо, мне всё розово и фиолетово.
Мир это травка и тучка - весь твой навес золота,
Он остался таким же, как и в школе на изо нарисованный.
Не Бог и услышу много говна здесь из ваших уст,
Но можно ставить крест на мне и подписать - Иисус.
Горбатого исправит могила, не веря в это, тебя по стойке смирно вечно ставили,
Я задуваю разом, будто свечи на торте, за тебя поставленные свечи памяти.