__________________________________________________
Ощущение подошв в его зрачках…
Это чувство одиночества, но в зачатии,
Это губы, неспособные прощать…
Но обученные… прощаться…
__________________________________________________

порох, в зрачках, боли полных
собрание полых камер, и мускульных тканей
среди завитков пламени,
скульптура, битая, памяти
манит, маятником раскачав тела,
расправит крылья нам…
ампутированные, в пыли паутин,
но переболели свободой,
и мы – не улетим…

невесомость - рассрочена,
вздох снят с производства,
мысли кончились,
еще на стадии одиночества,
это просто стены,
стягивают кожу в лоскуты
занавесом для сцены,
нашей внутренней пустоты…

Ходульность вен, доказанная металлом
беспилотным кровотечением стала
блеск экрана, мерцание раны в ране,
раненный драм, разовой драмы, розовой дряни
выпиленной из пелены и перетянутой жгутами
натасканными на ритуал, пластмассовыми губами…
распятие связок гортани – не впечатляет,
и совесть не чиста, но числится,
что облегчает, но – не очистимся от отчаяния
тишину убивает молчание…
обучая замкнутость, быть выжатой в сосуд души,
не способной более ничего решить…

___________________________________________
Шахматы осени – танцуют, как заводные,
В холодных клетках – лишь их черно-белые сны
Когда хотелось цветного – он закрывал веки
Когда хотелось свободы – он доставал шприц…
___________________________________________

Стены пели, и поедали,
Его тело,
Это ужин безысходный,
Как импульс в нервах,
Срок годности чувств
Истек, растекся по полу
Лишь в упаковке памяти
Боль сохранила бы,
Его кровь…
Скомканную и скованную,
Сломанную, но искомую,
Когда еще, возможно, была любовь
Теперь холодную, и невесомую
Механизмами слов собранную, словно
Сонным течением,
Уносилась, как прошлое, с немым укором
Он забывал обо всем, с очередным уколом…
__________________________________________________ _
Напечатанный, на самом себе,
Как истина в истине, притча в притче
Он не чувствовал ничего, кроме ненависти
К своей личности…
__________________________________________________