Звонок в кромешной тьме кошмарный цикл нарушил.
'Теперь ты папа!' - полушепотом из трубки.
Взрыв изнутри искрил восторгами снаружи.
Валилось всё, он словно был безруким...

Пальто накинул в попыхах поверх халата.
И как ребенок он, в припрыжку из подъезда.
Отныне жизнь, как вверхидущий эскалатор,
Где счастлив он, и счастлив не по-детски!
___

Малыш растет. Ломает всё и рушит.
Отец не видит в этом радости прекрасной...
Сын для него был временной игрушкой,
Которой папа вдоволь наигрался.

Не исполняет просьб и указаний,
Семья - не главное - актеры эпизодов...
Для малыша один ответ : 'Я занят!'
Да и альбом семьи давно изодран.
___

Он поселился в узком микромире,
Стал увлекаться ерундой из хрусталя.
Теперь главнее, чтоб покой лишь не громили,
И он спокойно мог все полки уставлять...

Пока отец с фигурок дул пылинки,
Жена ушла с сынком, захлопнув дверь.
Ничтожен стал он, витрофил безликий,
И смысла нет в пучине серых дней...
___

Со стаканом вдвоем в холостятской квартире,
Заливая глаза, понял, что потерял.
Вновь сто грамм он доньет. Сам себе стал противен,
И ошибки тех дней поздно штопать - дыра...

Боевые сто грамм, каждый в новом бокале,
В гневе снятые с полки с сервизов хрустальных.
В проспиртованной луже жизнь свою обмакал он.
Сел в хрустальной тюрьме, от любимых устав...