Профан,
"Мы сделали все что могли".
(VS Никитикита.)

... Братишки! Смотрите-ка: то, вроде бы, Жак!.. Ну да, и правда он! Подпирая одну из стен здания городской библиотеки, разговаривает по телефону. Ну хорошо. Так, я предлагаю подобраться поближе, чтобы подслушать разговор. ("Ц, нехорошо так делать!" -- сказала... -- кто? -- а, понял: Совесть. Давайте-ка ее прогоним (на пока что): УХОДИ! Придешь, когда, блядь, букв будет много. Так, с этим разобрались. Поехали дальше.) Ближе. Ближе. БЛИЖЕ. ЕЩЕ БЛИЖЕ. Ах, достаточно. Слышите, а?

-- Что сейчас на тебе? -- спрашивает Жак.
-- Секретик.
-- ... -- ответил Жак, потому как любил проговаривать знаки препинания.
-- Жа-а-аку-у-усик, ну-у-у -- ты как, приедешь?..
-- Да. Диктуй адрес, сучара.
-- Мур-мур-мур-мур.
-- АДРЕС! ДИКТУЙ! БЫСТРО БЛЯДЬ!
-- Улица Максима Доши, дом #43, бар "Анаком".
-- Понял!
-- Понял?!
-- Да.
-- Ну давай.

Разговор окончен. Но Жак не торопится ехать... (Так, очевидно, что он о чем-то думает. Но -- о чем? Я, помнится, мог читать мысли людей. Да только пить я давно бросил. Ну ладно.) Итак, смотрим: Жак, совершив оборот на 180 градусов, резким (как запах, что Лисей-Глазописей (соседкой его) любим так) руки движением своей расстегнул ширинку бледно-бежевого цвета брюк, и, достав из куртки кармана изоленту, усердно принялся приматывать телефон к хую. Примотал. Да. Примотал -- и начал названивать с таксофона на него... И вот, у Жака полилась малафья! И о-о-о-о-он... улетел. (Вам, быть может, это показалось несколько странным, но, я знаю Жака давно, и, поверьте мне, Жак -- профессионал своего дела, поэтому пойдемте-ка сюда: на улицу Максима Доши, в дом 43, в бар "Анаком" (уверен, там мы его и найдем).)

4:20. Бар "Анаком". Человек на полу. Жмур. Жаку Педикюру сыпет на голову вопросы его напарник. Жак Педикюр счастливый обладатель стальных нервов, что называется, заорал, как Епифанцев в величайшем фильме всех времен и народов:

-- А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!

Тишина. Жак Педикюр вошел в чертоги своего разума (а не наорал на напарника своего, Шармеля, как подумать могли вы, и как подумал Шармель (оттого и обосрался)), дабы распутать это, блядь, дельце, о котором, нам с вами, Братишки, увы и ах, неизвестно все.

Вдруг! Жака Педикюра затрясло! Похоже, он... А, погодите: это Совесть засунула ему бутылку "Советского" в очко. Вдруг! Жака Педикюра затрясло! Он упал, закатился под шкаф -- и начал орать, чтобы его оттуда вытащили (на самом деле, нет). Он начал орать, что ВИДИТ! ВИДИТ "ВСЕ, ЧТО ТУТ ПРОИЗОШЛО!"

(Прошло несколько минут (да-да, ибо уже порядочно букв).)

Жак Педикюр (фрагментами) рассказывает, дроча себе в рот:

У колонны, что близ печи располагалась, стоял здоровый мужчина в возрасте (позднее выяснится, что звать его Владимиром), показывая маленькой девочке свою коллекцию бабочек...

К колонне подвалили водолаз: тощий мужчина в коричневого цвета шляпе и костюме, очках с круглой оправой и толстыми линзами. Он был пьян. Опершись на трость ладонью одной руки, он, пошатываясь и икая, начал водить тазом так, как будто он трахал маленькую девочку, с которой вел диалог амбал Владимир, а потом, остановившись и бросив хитрый взгляд альфа-самца в сторону Долорес, хотел было начать петь, да только смог, что выкрикнуть: "Тим Фи..." (Владимир двинул ему в челюсть. А затем бросил: "быдло!".)

-- ВСЕ ЯСНО! -- заорал Жак Педикюр." И, достав из кармана пиджака жмура лист, начал читать: "Приветствую, ...

(Мы сделали все, что могли.)

И еще: сделал вот постер, так скажем, к истории: