В каком-то смысле книга не сообщила мне ничего нового – но в этом-то и заключалась ее прелесть. Она говорила то, что я сам бы мог сказать, если бы сумел привести в порядок отрывочные мысли. Она была произведением ума, похожего на мой ум, только гораздо более сильного, более систематического и не изъязвленного страхом. Лучшие книги, понял я, говорят тебе то, что ты уже сам знаешь.