| Саша Прибалтийский | 25 декабря 2022 17:46 |
Влади и Баста: немелодичная рефлексия vs мелодичный эскапизм
После 24-го частой темой разговоров о музыке стало разделение на тех, кто напрямую обращается к войне и тех, кто пытается её игнорировать. Мало что может проиллюстрировать этот водораздел наглядней, чем вышедшие в декабре альбомы Влади и Басты, двух отцов русского рэпа, начинавших в одно время и в одном месте, но пошедших такими разными путями.
Альбом Влади «Длится февраль» стал первым большим и внятным музыкальным высказыванием о том, что случилось с российским обществом в уходящем году. В 9 треках лидер «Касты» дает голос двум противоположным лагерям: условному старшему поколению, представителям «твердых» профессий и избирателям Путина, и условному молодому поколению, креативному классу. У Влади классно получается передавать, как выразился мой товарищ Жора, народные маньеризмы, тем самым создавая на альбоме речевую полифонию: посредством чревовещателя Влади мы слышим голоса беглых дизайнеров на Пхукете, неприметных мужичков-патриотов из автобуса, пренебрежительно-строгих чиновников и переполненных скорбью и жалостью к себе москвичей из среднего класса. Показательна реакция противоборствующих лагерей на альбом: z-патриоты осудили Влади за предательство страны, эмиграция же (внешняя и внутренняя) увидела в альбоме исповедь и символ веры. Особенно забавна реакция Роднянского, представления которого о Влади, судя по всему, остались в 2002-м году, потому он неподдельно восхищается ростовским гопником, сумевшим преодолеть характерный для его среды имперский ресентимент и выступившим с позиций совести. Роднянскому как будто невдомёк, что Влади уже много лет является частью того самого московского креативного класса, выступает на «Дожде» и проповедует всё хорошее против всего плохого. Что еще интересней, и тут надо отдать должное Влади — будучи частью московской тусовки он сумел сохранить в себе должную степень остранения от неё, и его треки от лица условных либералов на альбоме — отнюдь не исповедь, а настоящая сатира на этих самых либералов, то, что в своем желании поскорее водрузить кого-то талантливого на пьедестал неполживого поэта проглядели эмигранты. Плаксивые интонации припева «Как это блядь возможно», ставшего чуть ли не гимном антивоенной среды (его бит звучит в интро последнего выпуска Дудя), очевидный стеб над самобичеванием москвичей в Таиланде — вот лишь два примера, но уже они перечеркивают сомнительные попытки записать альбом Влади в каталог душеспасительной либеральной музыки вроде СБПЧ. «Длится февраль» — не утешение, а злое зеркало, глядя в которое мы не видим ни одного человека, которого стоило бы пожалеть (разве что украинцев, но и они изображены без прикрас — война убила в них способность к эмпатии). С напыщенными, упивающимися своей правотой родителями все понятно, но как быть с их детьми, чья речь — это поток нытья, рыданий по ушедшей жизни и жалости к себе?
Да, альбом Влади получился неоднозначным, чем и интересен, однако у него есть существенный недостаток — его невозможно слушать. Подобно большинству песен «Кровостока», работы Влади — это рассказы, а не песни, которые теряют музыкальную привлекательность после 2-3 раз (а учитывая, что всё написано по горячим следам, есть вероятнсть, что через 5 лет часть этих песен еще и потеряет актуальность). И тут мы переходим к альбому Ноггано, который слушается совершенно иначе — потому что Баста сосредоточен на песнях, а не на высказывании.
Альбом Ноггано «Палец на отсечение», первый за 6 лет — это изобретательное продолжение серии релизов в духе криминальной комедии с угольно-черным юмором. Баста вновь переизобретает своего героя, оставаясь в каноне — латино, кантри, мемфис и вест-кост тут причудливо замешаны с блатной авторской песней в духе Аркадия Северного и застольными анекдотами одесско-кавказского разлива. Эскапизм всегда был творческим методом Басты, который всю карьеру жонглировал альтер-эго и амплуа, но на альбоме Ноггано эскапизм выходит на новый уровень — чуть не половина песен здесь написана в антураже Южной Америки. Самый увлекательный сторителлинг здесь — про попугая, который стал криминальным авторитетом на свалке, а самая мелодичная песня — про гровера, который растит траву в сарае. Слушая этот трек, представляешь Басту, который вваливается в дорогую студию после очередного стадионного концерта, и протяжно валит в микрофон: «я неудачник, я неудачник…убираю за курями дерьмо». Восхищает то, как человек может абстрагироваться от собственной биографии и погружаться в глубины памяти.
Не меньше впечатляет и психотерапевтическая стратегия Басты, который еще недавно называл себя наполовину украинцем, и которому, наверняка, нелегко дается молчание о войне. От политический высказываний он убегает в прерии Эквадора, потемки собственной памяти и дебри диггерских изысканий. Впрочем, последняя песня альбома — совместная с Гио Пикой (запоздалое признание) и Словетским «В сухом остатке», еще один своего рода гимн «тех, кто остался»: «и пусть надежды не осталось тут, так, остатки, мы остаемся здесь братка, в сухом остатке» с привычной авторитетной интонацией вещает Баста, свидетельствуя о своем православном принятии любой власти, какой бы она ни была, Родина все равно дороже.
Цинично ли петь песни про Бразилию и пиратов на огромных стадионах, между строк немо будто рыба изображая одними губами «нам пизда»? Или в этом есть своя правда? Может ли существовать музыка, которая не говорит о войне напрямую или все должны стать как Влади? Можно ли писать стихи и мелодичные песни после Харькова, Мариуполя, Бахмута? Точно не знаю, но знаю точно, что об этих песнях нельзя писать вне контекста Харькова, Мариуполя, Бахмута. А стратегии сопротивления реальности у каждого свои. У кого-то «Длится февраль», у кого-то «Палец на отсечение». |
