Доброго времени суток, господа участники!
Вот и подошёл важнейший этап нашего соревнования - определения призёров баттла.
На главный и утешительный финалы были даны темы:

Темы на финал:

1. Агорафобия
2. Тафофобия
3. Эйсоптрофобия

Задание на финал будет единственным для каждого из вас.

Все ваши три работы при чтении должны образовывать кольцо. Что это есть? Конец первой работы должен являться началом второй, конец второй - началом третьей и конец третьей, соответственно, началом первой. (не менее 8 строк)
Но, при этом, ваши работы могут быть никак не связаны героями и нитью
повествования.

Тени тринадцати пархатых персональных Сталинов - пХавда

Агорафобия

Человек, он же Яков Иосифович Джугашвили

Посвящается Артюру Рембо

De profundis Domini

"Сквозь меня проникают тайком
звуки, взгляды, ножи и пули.
Не спеша проникают в мой дом
белый холод, зима и плесень.
Окружает со всех сторон
мое тело смертельный ужас"

Егор Летов

Пролом
(древесина черепа)

И пустота.
И более ни звука.
И грустно так,
И не зову как,
В ярмо гортани
Запрягая
basso profundo,
Пространство снова мною проблефует,
Не отразившись в зазеркальную строфу.

Часть первая. Рука.

Обнаженный.
Скорее, прожорлив,
Нежели плотояден взгляд.
Мы для него – наблядные
Пособия по самоудовлетворению.
Папочка. Поскорее.
Мальчик устал быть дочкой.
Исповедь-многоторчие.
Сколько свечей за грех
Пламени иглы выломают!
Купола скошен ковыль.
Папочка. Ты – неверие.
Бог-атеист.
Не любовь.
Будто народу-кремню
искры не щиплют бок!
Будто на морду – вепрь.
Папочка-нелюбог.

'Только на кресте можно умереть с распростертыми руками.'

Что я перед тобой распинаюсь!
богоболь
Окропленной детскою кровью нации
Нас, сотворенных тобой.

'Обшиваю разорванный ужасом рот.
Заживаю. Ваш терпеливый гроб'

Красная плоть – камера
наружного наблюдения.
Кружка
Слезной влаги
Сморщенных пальцев-людей.
Мацерация. Дружно.
Народ-неврастеник.
Наше дыхание – лак
На поверхности всенощных бдений.
Папа, твои плетернии
Занесенных булав
В списки расстрельные
Обезоруживают.
Папа, не/нужно,
Папа,
Какой миллион троеперстий
Сломит отдачу прикладов?
Папа, не/надо.
Падре,
С кафедры за парадом
Ты наблюдаешь молча.
Цвета защитной жёлчи
Наши эскадры.
Все испускают
Трубный салют решетчатый.
Слишком. Я испугаю...

'Ваш ребенок нарисовал Самого Господа в гробу. Прошу проследовать...'

Ангел. Императивно.
Ни чуть!
По плечу поаплодирует
Отчески.
тебе что? спи.
Боже, позволь быть честным:
Мне не снести
Пятиконечный крест,
Пятиярусный нимб..
НЕ ГНИ!
ИМ, КАК И НАМ – ГНИТЬ!
ВСЕХ НАС – одна нить.
Ангел, не смей ныть.
Боже, не допусти треска
Щепок-затворов
Подможного корма.
Ангел, это их хворь.
Их чумная завеса.
Боже, а нас?
Ангел, нас окружают бесы.
Бойся.
Бой-ся.
Это война с собой.
БЕСТОЛКУ!
Не стоит так резко. Ангел, время оперить копья.
Ты ведь сошьешь мне деревянную койку?

Часть вторая. Сурфактант.

'Заебень в лицо
Мне спасительным свинцом'

Спазм.
Бездыханно
Падает наземь
Очередная птица. Падает,
Оперившись,
Наглотавшись штыка.
Яйца сжимаются
В свинцовые бусины.
Спазм.
Красный флаг здесь – прекурсор.
Кожа окрашивается
В союзный
Цвет всеобщего равенства.
Вырезка на изысканный праздник.
Я забираюсь
В угол окопа.
Апокопа.
Я забираю..
В угол око..
Апок..
Риф. Библия мореплавателей.
В волнах атаки –
Оправьте –
Воск моего страха – устраивает
Общую, поминальную, уретраль...

осколок, выпавший из оправы

Что за масштаб!
Чудовищно. Поразительно!
Площади героизма,
Необозримые плоскости виселиц —
Мертвые петли,
Воздух пойман в координатные сети
Трассеров. Переискренне!
Каждый разорванный будто флаг,
Будь-то фланг
Или железное сердце,
Которое расколола стрела
Секунды остановившейся отцовской "луковицы"..
Алое семя
Грандиозность спуталась
С бесконечною серой серией
Памятников-шинелей
Надгробия духа
Уморительное веселье!
Повелевая кухня
Потери
Перечни
Соляные столбы
Человек-Отец, твои пальцы умыты
Слизью, что производят наши умы?
К гробовым скрижалям буквой прикладов прибиты гвозди нашего "Ммм" и "Ыыы"?
Междомертвия
Последнее, на что неспособен разум
Панорама диссоциации быта
Катарсис бездыханных пространств
Слишком? Это ли слишком?
ЭТО ЛИ НЕ СЛИШКОМ?!
Лекарство от праздности
Все мы погрязли в страхах
Время избавлений от лишнего

Я пуст. Ничего не чувствую. Пробку вышибло.

Часть третья. Тонус сосудов.

на голове мешок
мыслей, туго слепивших череп.
может быть, мог быть смешон,
если б не темы
ЗАЧЕМ?
Слово необъятных размеров
ЗА ЧЕЙ?
Снова. Не от я это следует...
Образа туг браслет.
Тесно. В него не влезть.
БОЖЕ, НЕ НАДО!
НЕ НАМ БЫ!
МЫ НЕ СПОСОБНЫ БЫТЬ ЗЕРНЫШКАМИ ГРАНАТЫ
страшно?
Ты – атом,
И с каждою смертью
Множишь себя
ХВАТИТ
БОЖЕ, НЕ ИЗДЕВАЙСЯ
хочешь смерить
общий периметр собственной личности
боже, прекрати...
истеричка! ты находишь непостижимым количество
это заболевание. патриотит
уши, привинченные
к могильному вою
БОЖЕ, НУ ЧЕМ ТЫ ЕЩЕ НЕДОВОЛЕН?!
тише... нас ведь с тобой только двое?
напомни
Я УЖАСОМ ПОЛОН
напой мне
Я БОЛЕН
ты волю сменил заграждением
своих приземленных идей

Но, разве не ты нас учил
Любить?

Любить! Но не быть влачимым
чьей-либо биообителью.
Жизнь не измерить числам
выживших/погубителей

господи, дай прибить
тебя к пентаграмме ладони

прах мой, ты так и не понял...

господи...
изыди...

Часть четвертая. Сперматозоид.

Я – пища батюшке-тирану.
Сжевать? А что меня сживал
мой кровный Брат, пока я нашивал
на ран мундир свинцовые награды?
Орбиту вор-овал
ограбил.
Пространство в степень возведя ограды.
Я дома здесь. В уюте этой травмы.
И стало так, что сам себя обрамил
в окладе нимба
государственная правда.
Мне странно
Быть лишь на бумаге,
Но не присутствовать в застенке.
Я возведен в могилы степень,
Не кандидат,
Но доктор. Дайнтэ
Мнэ сказат. Сперва поздравте,
Что повлиял на наш успэх.
Мой сын – народ
Совэтской веры,
Осколок сжитых откровэний
Со свэту.
Сын мой – вопль вэтра.
И колос, им обдуновэнный.
Наш страх – единственная слабость
Пэрэд врагом.
Но их осталось
Так мало. Враг нэбэзграничен.
И я, отдать готовый лично
Солдата, сына, плоти рвэнье,
Свой самый подлинный продукт –
Сам же на крэст его сведу.
И сам убъю мае тварэнье.

'Я похож на большой черный самолет с пробитыми крыльями и захлебывающимся кровью мотором, несущийся вниз в змеином штопоре чьей-то пагубной **'

Эпителий.

Мне так уютно
Под кожи юртой.
Здесь холод. Утро
Глаз не коснется.
Я не замерз.
Я точно знаю,
Как червь влезает
В сухое нёбо.
Мне этот саван
Из красных тканей
Сшил ты, Зиждитель.
Отождествить
С бесплотной глиной.
Мы неделимы:
Бог поминальный
С трофейной шалью
Из шерсти жил.
Я недвижим.
Я здесь на месте.
Смейся.
Отец, СМЕЙСЯ!
я-ВМЕСТЕ!
я-АНАСТЕЗИЯ МЕСТНАЯ,
В ЧЕТЫРЕХ КУБОМЕТРАХ
Папа, я merde.
Позволь себе меня иметь.

************
постсуицид

'Так кто же все-таки боится больше: человек божественной безграничной любви или Всевышний безграничности людского безразличия к себе?'



~~~

крокодил

Под взглядами лиц
Руководствуйся смыслом.
Ты знаешь, у фобий
Глаза велики.

Ты вышел в народ
И в момент для них смылся.
Коварство -- их сущность,
Беги, не беги.
--------
Небо угрожающе шипит диском солнца,
Погоди,
деревья шепчут о похоти,
пока я одна.

Мама, папа, дайте руку, ведь мне не пройти
Через улицу - там кругом враги.
Она -
плотоядна.

Мне не выйти из дома, наверное, никогда.
Миг - мне на голову падает бомба.
Еще минута и новая. Новая, новая...
Мир - лишь в катакомбах, где минотавр.

Я не помню зачем вышла сюда,
Мне бы скорей домой,
Тут тысячи пар глаз глядят,
Вы сейчас превратитесь в пар,
Испаритесь, надо только до ста сосчитать.
Это всё не со мной,
Что им нужно, мама, чего они хотят от меня?!

...

Я вхожу в свои стены,
те, что из тишины сотканы,
там сидит старый ангел -
мой плюшевый мишка,
Он драконам стоглавым сёк головы.
Еле слышно.
Пока я спала.

Дверь - на тяжелый засов.
Сто замков закрыть намертво,
Свет откупорить лампочный.
Под одеяло, к колыбели снов.
Я устала бояться, спаси меня, мамочка.

--------

Цепь страхов плотно обхватила горло
Колышек вбит в середину арены.
Помни -- нарезает круги покорно
Тот, кто думает убежать от проблем.
Сначала боится людской он толпы,
Потом – быть схороненным заживо.
Но не того опасается люд, стало быть
Враг номер один сидит внутри каждого.

Тафофобия

13, также известный как Константин Кузаков

**част*два******убль дв**********
***********помехи в эфире*****
**********сцена о*ин**************
*****Свет!*************Кам*************
**************мехи в эфи*********
******тор! П****ли!*************ера!******
***Мо******оеха**********************

«Я недвижим.
Я здесь на месте.
Смейся.
Отец, СМЕЙСЯ!
я-ВМЕСТЕ!
я-АНАСТЕЗИЯ МЕСТНАЯ,
В ЧЕТЫРЕХ КУБОМЕТРАХ
Папа, я merde.
Позволь себе меня иметь.»

-

|поиграй со мной|

Сыграй в ящик. В. Четыре руки.
Чужих, в стельку, что не донесут
До визжащих старух, литургий,
До вершащего прах, в Высший Суд.
Лабиринты могил и надгробий.
Минотавр здесь я. И Дедал.
И Тесей. Каждой глотке на копьях
С костным мозгом привет передай.

Один – Два – Три.
Бог —- Любит —- Троицу.
Отец расстроится.
На листовки доктрин.
Хребет от южного до северного полюса
Меридианом изогнёт артрит.
Под поступью разновеликих ног
Скукожится надежды кожура.
Глазным зрачком — запечатлеть кино.
После печати тлеть – избрал журнал.
Меж губ протиснется не крик, а дым -
Воздушный робот-акробат кульбитов.
Из глаз не мироточат ручейки воды,
Лишь кровью эпидермис лиц пропитан.

******сцен****дв**********
***********мехи в эфи*********
**цен******************ва*******
*с***а***************д***
*********Мот*р!************

За что заштопан мой камзол
Кроваво-красной бечевой?
За что мой шторм из ничего
Прошел волной по горлам сел?..
Раздут распоротый живот,
Наветом трупным сон несет.
Под тяжким ужасом осел,
Поломан клык виска, и сед
Пунктир колец дымов. Прямой
Как шпага шаг заржавлен.
То краскою державной
Покрыт мой жадный мор,
То каплет с жирных морд
Стволов калибр пожара.
Ты страх, ты прячешь в зеркалах
Щетинистое вымя.
Ты кормишь детский мозг дотла
Спиралями кривыми.
Ты мой разбитый рот пороть
Приказом приучил.
Постой, бесплотный враг, я кровь
Намазал на ключи
Ножей, и ими выскреб ров
В могильный мир ночи.
Я поднял на штыки народ
И в подполе сберег.

******стати*тов на площадк**********
*******оправьте ему гри********
***ет!***************************
*св*******сцена***ри*********

В подполье рта беззубых гланд,
Жующих мой диаметр шеи,
Казался мёртвым, но в бегах
Вперед ногами рыл траншеи.
Кормил червей из первых рук,
Сдавал в аренду им глазницы.
Я всё когда-нибудь верну.
Неспешность поз и шарм позиций,
Всех сдавленных руками тварей,
И даже то, что отоварил,
Но жизнь мне даже не приснится.

******еханики!****кого ч*рта?******
***************ка**************
**де****ублёр?****мера!************
*пригот***о****************
*****вились!*************амер**

Я стольких утопил. Щенков
И сук. Рубил горячими погонами
Сплеча. Тебе не испугать моих грехов!
Они повсюду: воздух, туча, саранча!
Они за каждым отражением стучат!
Их души попираю сапогом.
Их спрятал от тебя. Твоих рогов,
Клещей, сосков, колючей мишуры -
В себя, вовнутрь взгляни,
В слепое жерло,
Там дна глазного дантевский ледник,
Воронка соломоновых решений.
Я погребаю их в тебя, могильный страх,
Мне - не стерпеть. Но их, умыв землею,
Обезопасить уж сумею соизволить,
Слепив пижамы деревянного сукна
Не на живых - я в издеваться не силен! -
Но на оставшихся в своих, пусть жутких, снах.
Меня потом, бесспорно, обвинят,
И сочинят убиственный акафист.
Но я - Спаситель! В страшном батискафе
Живого одного храни - Меня

******е расслаблятьс****************
***********ос****************на********
*************ледняя*******сце*******
*ператор*************сп************
*********ампанск*******рячь*****

Хрустит кинолента расстрелянных поколений.
"Папа, зачем мне так рано ложиться?"
"Спи сынок. Сон — лучшее избавление."
От кошмарной реальности лжи.

В кабачке стульев по числу апостолов.
Заняты. Свечка коптит поминальная.
"Пап, а ты помнишь каждого?" "Бог с тобой.
Прости, но всех за тебя принимаю"

Скоро экран занавесится пылью,
Смолкнут разрядов последние трели.
"Папа, а что ты больше всего любил?"
"Больше всего? Наблюдать с мавзолея"

"Спи сынок. Папе надобно удалиться."
"Куда ты? Ты же меня не бросишь?!"
Не брошу. Разве что, горсть на лица.
Но это потом, это все после уж...

Папочка! Папа! Мне страшно!
Я вижу то, что не должен был видеть…
Лучше не надо, не спрашивай!
«Нытик!»

Папочка, защити меня!
Ты ведь можешь, всё что угодно!
Ты разгоняешь немцев, евреев, тучи над Казахстаном…
ОНИ рядом и всё ощутимее!
Папа!!! ОНИ пробралИсь к нам в уборную!!!
"Успокойся, малыш! Разве папочка вас оставит?"



~~~

Kopprofield

Цепь страхов плотно обхватила горло
Колышек вбит в середину арены.
Помни -- нарезает круги покорно
Тот, кто думает убежать от проблем.
Сначала боится людской он толпы,
Потом – быть схороненным заживо.
Но не того опасается люд, стало быть
Враг номер один сидит внутри каждого.

Москва,
Париж и Венеция,
Прага и Лондон.
В географическом плане
Так и остался голодным.
Да что там,
До сих пор не обглодан
Тот вид,
Что открывают балкон да
Окно в родительской спальне.
В клетке, как уссурийский тигр или кондор,
Игрою на улице грежу как о корриде в Испании.
Отсутствия дома бить все рекорды,
Бегать и даже падать рядом с вами.
Желать мне ещё чего?..
Гнетут сомнения, что приём будет радушен
И мир не даст пощёчину
После заточения лет этак полутора дюжин…

Пустыми долгими годами,
Боясь тарантулов, чумы, педофилии,
Вам, папа с мамой, был я благодарен
За то, что псевдоним мой – Дэвид Филлип.
Спасибо умершей в младенчестве сестре
За трещины в их психо-скорлупе,
И вирусу, что погасил её, за скрип и треск,
Судьбе, что до неё родиться не успел.

Мой выход – под запрет.
“Свой клад нам надо запереть.”
И даже если вдруг отец не трезв
Отказ дать пропуск – наотрез.

И до сих пор - тот самый треск…

Сынок, там же полно микробов,
Убийц, хулиганья и террористов.
Поход туда – что прямиком в гроб,
Беги ка в комнату, скорей запрись там.

И что мне делать?
Я молчал.

Из чёток делал стадион.

Ом мани падме хум и сотни прочих мантр.

Из слов – колчан.

Охота на овец. Дурные мысли, эй – из стада вон.

Прочь педофилы, тарантулы и прочь – чума.


В левой руке капала, в правой – лотос.
Уже пять лет как повелось так.
Ещё чуть-чуть, и сменит плотность
Мой разум, слезет позолота с
Моих очей, особо – с третьего.
Ещё немного, и Будда меня встретит…


В унисон
Их унесло
Спустя пару лет,
Снят паралич.
Дверь, что была на пароле,
Сошла с петель.
Прощай, мой стол, прощай, постель.
Я вышел навстречу Майи прелестей.
Вокруг акрил и акварель,
Привет, весна, привет, апрель.
Я выпушен, как Шакьямуни Будда,
Спешу к кому-нибудь, а…
Они ко мне – нет.
Смешно, насколько я успел закаменеть.

В левой руке рудракши, в правой – ахимса,
И я знаю точно, отчего мир плохим стал.
Пускай все думают, что я дурак или хипстер,
Но оно вызывает во мне дрожь и хрип – страх.
Ведь я живу в похоронном бюро,
Где минуту назад погиб эмбрион.
А ещё через минут сто
Другой сотне с косой не разминуться.
Город – кладбище, город – погост.
Тысяча трупов в день – минимальный прогноз.
Где без них “ну я наверное не смог бы”,
И потому на них настроены все кинескопы.

Смерть со всех сторон.
Гастроном
И рестораны блюд ритуальных,
Съели и из рюмки – заспиртовали.
Спи, товарищ, в моём желудке.
До жути – жутко.

За городом Аущвиц в миниатюре,
Обед, известно ли, освобождает,
Когда он наконец-то сменит тюрьмы,
И печи разожгут (уж не жидами).

Но больше всех претит
Мне портативный
Склеп.
И до того противно,
Что лучше б я ослеп.

Да-да, я о Макдональдсе,
Набитом трупами животных донельзя.
Там куда ни сядь
Соседи – каннибалы,
Ведь все мы братья на Земле.
Непониманье этого – заколебало.

И я пытался что-то изменить.
Но – не богат, не знаменит,
И хоть старался быть как Сидхартха я,
Народ лишь кулаками мне грозит, харкаясь.

Не ешьте мясо!
Там души умерщих томятьмя!
Я их просил и умолял, командовал,
Им рисовал на стенках мандалы,
Мантры читал им всем на благо.
Медитировал… и просто много плакал.


Я стал бояться…
Ходячие кладбища бифштексов.
Боялся оказаться у них внутри,
Страх, что имя останется лишь текстом
На ценнике, глядящем из витрин.

Я стал бояться…
Обуял гнев…

Как жаль, что бензина в канистре
Не хватит, мне устранить все
Заведения, что вам утробу
Живыми устилает, подобно гробу.

А если б даже и спалил…
Ваш голод - испалин,
Нашёл бы мертвечину.
Вы – вот в чём причина.

Преступники.
Из-за вас вирус в сестру проник.
Из-за вас мир покинул отец, и мать.
Как сильно любите вы жизни отнимать…

По голове текут струйки бензина,
Поражение.
Мир, меня ты соблазнил на
Самосожжение.
Вам в души протест мой будет огнемётом.
Писали ли об этом
В Тибетской книге мёртвых?...



Бояться решений
До самосожжений,
И знать, что внушение --
Гнусный финал..

Но бить по мишеням,
Сняв страха ошейник
Пора, брат, уже бы…
Вдруг завтра война.

Эйсоптрофобия

Persona non grata, в узких кругах известен как Василий Сталин.

Папочка! Папа! Мне страшно!
Я вижу то, что не должен был видеть…
Лучше не надо, не спрашивай!
«Нытик!»

Папочка, защити меня!
Ты ведь можешь, всё что угодно!
Ты разгоняешь немцев, евреев, тучи над Казахстаном…
ОНИ рядом и всё ощутимее!
Папа!!! ОНИ пробралИсь к нам в уборную!!!
«Успокойся, малыш! Разве папочка вас оставит?
Сходи, погляди, всё в порядке!»
Вот-вот он погасит светильник…
Помутненье. Зеркало рядом.
Удар – оно уже с трещиной посередине. –
Удар –
Расплескалось росою на мрамор.
Дрожь.
Папочка, я не нарочно!
На стене,
Как скелет
Висит деревянная осиротевшая рама.
_________________________________

Десять лет миновало.
Отца не стало в марте и
Он подле матери:
Два креста почти что в обнимку.
Широкоплечий мужчина стоит, головою поникнув.
Внешность обманчива
Прячется за щетиной
Тот мальчик…
Вопящий:
«Папочка, защити!»

Бриться? Редко. На ощупь. Вслепую.
Умываться? На ощупь. Вслепую.
Можно узнать, что за гранями зеркала.
Но проще выпустить очередь пуль.
В того, что вцепился в него и глазеть давай,
Что не отводит свой взгляд,
Будто хочет о чём-то предупредить.
Но тщетно и вроде всё зря…
Неспроста он, наверно, притих
ОН МЁРТВ!
Эти мысли, как душ ледяной протрезвят…

Не гляди на меня,
Я прошу, не тяни ко мне руки иссохшиеся
Пока здесь только двое: курок и висок. Шелестят
В голове голоса всех знакомых – усопших. Иссякло
Терпение.
Да,
И теперь мне
Мир за стеклом предоставит ночлег.
Дай мне веру в себя. Сам не знаю зачем
Я хочу тебя всё же увидеть - мучителя -
Просто в глаза заглянуть.
Оттого и рву вену ярёмную
Ровная
Струйка кровИ ручейком зажурчит и я
В вашем плену.
Виском к револьверу прильнул…

И пустота.
И более ни звука.
И грустно так,
И не зову как,
В ярмо гортани
Запрягая
basso profundo,
Пространство снова мною проблефует,
Не отразившись в зазеркальную строфу.



~~~

surucucu

Бояться решений
До самосожжений,
И знать, что внушение --
Гнусный финал..

Но бить по мишеням,
Сняв страха ошейник
Пора, брат, уже бы…
Вдруг завтра война.

Она прокричит: "Это всё предрассудки!"
В ответ слышит: "Милая, разум не врёт."
Лепечут друг другу такой бред раз в сутки,
Истерика в тысячный раз у неё...

Но ценит с ней каждое божье мгновенье;
Она — его копия. Нежная тварь.
Накал этой крови, что теплится в венах
Согреет и в мёртвенный, снежный январь.

Обнимет с утра, точно ветви коала.
Его поцелуев такой сладкий плен...
И, как невзначай, спрячет в ящик стола он
Ту пудреницу, что лежит на столе.

Там вся полнота отражений зеркальных
Разложит ему жутковатый коллаж.
Он вдребезги бил свою новую Камри,
Ведь сложно рулить, не смотря в зеркала.

Считал, что свободен, однако он гибнет.
Как эйсоптрофоб, он бежит от себя.
Не лечится это, подобно ангине,
План сгинет в пустоты, куда ж там семья...

Он скажет, что мебель стоит не фэншуйно,
Что надо бы в погреб трюмо отнести...
Она, как обычно, без крика, без шума
Кивнет, выждав паузу, лишь бы он стих.

Зарос щетиной он. Недельной, не меньше —
Побриться мешает тот самый мандраж.
Он знает, что даже во мраке кромешном
Пространство не даст тот заветный карт-бланш.

Ночами все силы на поиск решений,
Пробрался рассвет из задёрнутых штор.
Круги под глазами, как в тире мишени.
Никак не затушит костёр этот шторм...

Казалось, не знай о тревогах треклятых,
Живи и отдайся всецело семье.
Куда бы попрятать все данные клятвы?
Какие ответы вернутся взамен?

Но что-то терзало всегда до рассвета,
Кромсало и рвало его изнутри.
Он молча бродил по ночному проспекту,
Забрал его снова поганый бэд трип.

Отвёз зеркала за периметр дома,
Но тщетно — опять от чего-то он мчит.
Быть может, нехватка в крови метадона?
А вдруг он нашел ту, одну из причин?

Вещал сотню раз, да и будет в сто первый —
В глазах её серых он видит свой лик.
Ему отражение — главный соперник.
Он тихо с их общей постели свалил...

Той ночкой, что стала зловещим этюдом,
Глазницы её словно искра прожгла.
Ножом, что острее его предрассудков,
Он смело
и нежно
лишил её глаз.

-------------

Под взглядами лиц
Руководствуйся смыслом.
Ты знаешь, у фобий
Глаза велики.

Ты вышел в народ
И в момент для них смылся.
Коварство -- их сущность,
Беги, не беги.

Темы на раунд за 3-е место:

1. Полиомиелит
2. СПИД
3. Болезнь Крейтцфельдта — Якоба

Задание для раунда за третье место так же будет одно на всех.

Вам даны три неизлечимых болезни, которые проявляются, в основной своей массе, у разных возрастов. Вам надо раскрыть внутреннее состояние больных:
первой болезнью заболела девочка 10 лет;
второй - мужчина в возрасте 25-35 лет;
и третьей - пожилой человек (неважно какого пола) 60-65 лет.
Все три больных человека - знакомы между собой, а, значит, в вашей работе это должно как-то обыгрываться.

Маньяковские - трепанация черепной коробки

Полиомиелит

SliMan

Я злой и страшный серый волк,
Рифмую ямбом и хореем,
Сейчас я дам вам всем в ебло.
Мопед, не быть тебе Харлеем!

Я долго толерантен­­ был,
Терпел и мирным быть старался,
Но выбесил один дебил,
Как Андрий старика-Тараса.

Ошибся! Не один – одна!
Манда, что рулит балаганом.
И Рэппер, что на букву «Ха»,
Её мы «хую» полагаем.

И сразу уравненье вид
Простой и ясный обретает.
Аляска, полиомелит­­,
Не оправданье­­ блядству в паре.

Свои переживань­­я, блядь,
Ты докторам оставь, сучара.
Ты не козырной масти. Сядь.
Что за окном там застучало?­­

А! То спидовый Ксерувин
Больного Якобом «хуяна»,
Губой шлифует средь руин,
Средь ёбаного балагана.

Эй, Герб! Эй, баббл! Вам не влом,
Судить сиё сукапиздбл­­ядство?
Не доводи до Ватерлоо,
Аляска. Съёбуй в Мухосранск­­ свой.

~~~

Tenry

Смешалась в отчаянье чувств палитра,
радость согнулась под плитами
несчастий
В углу сидит девочка с глазами закрытыми
и с её губ срываются молитвы,
ставшие для стен безучастных,
уже столь приторными…

Но её разрываtт изнутри на части
и льются из глаз слёзы литрами…

[что за мерзость сочится у тебя из глаз?!
молись громче, я тебя не слышу, мразь]

А в голове вопросов множество
кружатся роем.
Она мечтает, что всё просто уложится
но на душе как всегда не спокойно.

[ноет, ноет, ноет, это сука опять ноет!]

Её родители
не были к ней ни внимательны,
ни бдительны,
А она искренне пыталась быть числителем
и искать с ними общие знаменатели.
Но плевать было матери,
она была заключена в обители
стервы-апатии.

Она не может встать на ноги,
Но ведь в ногах правды нет, правда, для неё в коленях
и мольбе Бога о прощении…

Вот только за что?

Она помнит, как на закате дня,
её брат выкарабкивался из комы
ею искомый,
но в который раз Бог её молитвам не внял…
и снова горе в горле комом…

[заткните эту тварь! вытри эту гадость с морды!
Зачем я создал этих уродов?! Будь хоть немного гордой!]

К ней иногда приходит священник,
почти всегда по воскресеньям.
Она каждый раз замечает его взгляд ехидный,
по его глазам сразу видно –
есть за ним грехи.
А её душа чиста,
Ведь чисто не там,
Где убираются, исповедуясь,
А там где не мусорят.

Она часто задаётся вопросом:
«Разве жизненный путь настолько мал, что помещается на ладони?»
Она ждёт, когда станет взрослой,
Но её вопросы остаются как всегда непонятыми.

[Опять ты со своими вопросами и просьбами!
Отстань от меня, мне всё равно, хоть повисни в петле
Я вас в преисподнюю давно всех бросил бы,
если бы не было так лень ]

Мысли в маленькой голове стучаться,
Хочется встать и идти, но она не может…
А стены, всё так же безучастные
Плач, да всхлипы «о боже…»

СПИД

Third

Судья, поставь 10 – 10 – 5
И не читай сей текст.
Иначе мозги твои закипят,
И вступят с поэмой в секс.

«ШАХ НАМ, Е»

СКАЗАНИЕ ПЕРВОЕ

ЧАСТЬ 1

ГЛАВА 1

СЛОВО О РАЗУМЕ

Про разум мудрецы не раз писали,
Но вы на «Шах-наме» все дружно ссали.

Позор вам, потеряли стыд!
На прах отцов всё поколенье нынче ссыт!

Но мы с Каттротом обнажим мечи,
И будем от несчастий вас лечить.

Мудрец с Востока (Фирдоуси!­­) знал,
Что прежде, чем войти в прекрасный­­ зал

По коридору разума пройди ты, человек,
И не таи от всех, что накопилось­­ в голове.

Ведь разум – как маяк для коробля,
А вы – не можете и строчки без «хуя», без «бля»,

Вы материтесь­­ – и считаете себя взрослей,
Но див катается на вас как на осле!

И шепчет, шепчет вам свою скверну,
Чтоб человек с пути добра свернул!

Рифмуете и ищите панчлайны помощней,
Не отличить ваш текст от пестицидны­­х овощей:

Ни запаха, ни пользы – НИ ХЕРА!
УЖЕ ДАВНО НА ВАШИХ ОКНАХ НЕ РАСТЁТ ГЕРАНЬ!

Ты разум свой закрыл в чулан, грешишь,
Но провиденье­­ долго не позволит жить,

Есть кара, человек! Она придёт цунами, бурей,
[i]Болезнью страшной[/­­i], может быть смертельно­­й пулей..

КСЕРУВИН И ЯЛАСКА

Теперь про Ксерувина и Яласку,
Вам расскажу без лести и без ласки.

Меня учил отец с самых пелёнок,
Что правды даже чернота ценнее лжи белёной!

Льстец только уши может ложью усладить,
А о душе не думает – и этим он её срамит!

Но разве лесть возьмёте вы в загробный мир?
Поэтому я призываю правду говорить!

Пускай вас проклянут,­­ смешают с грязью,
Но вы душой чисты, а лгун в говне увязнет.

Сказал бы Влади: «Строго!»,­­ «По-любому!»
Но мудрый тот, кто примет всех с любовью.

Поэтому, дадим мы шанс лгунам,
Расскажем только правду, что известна нам.

Без аллегорий и метафор – только факты.
Но эти бейты правды будут как теракты,

Их лживый мир взорвут сильней норд-оста,
Телами сук наполнится­­ земля погоста.

Был Ксерувин раним как пэри,
И мысли в голове его кипели:

«Как на доску почёта хип хоп ру попасть?
Как славу получить? На РЕП-КОНЦЕРТАХ выступать?­­

Я никогда не рифмовал глаголы,
И даже фотку разместил:­­ с шестом и голый!»

Но нет побед, доска почёта без него.
И грусть с тоской на плечи грузом гор!

«Оленегорс­­к не дал ни дам, ни славы.
Да, не ванн Дамм я, не Исаев Слава.

Жизнь не сладка, не шоколад,
И Ельник обо мне сказал: «чмо», «школота».

Хотел я перерезать­­ вену на залупе – не нашёл.
В Москвад уехал – к Пугачёвой в шоу.

Я губы силиконом подкачал. В отборе
Усатый слил! Я «СУКА» вывел калом на заборе.

Какой-то Дед увидел и к себе позвал. На утро,
Болели голова и жопа, выебли как-будто»

[b]ЯЛАСКА ВСТРЕЧАЕТ КСЕРУВИНА[­­/b]

Яласка полюбила шоколад и плюшки.
Не занималась­­ спортом на лесной опушке.

Но Рапперксю (король законный, не простой простолюди­­н!)
Её любил, забив на целлюлит.

Под каблуком уютно было королю,
Яласки прихоть делала его душой в раю!

Она позвонит – он и в дождь бежит домой, на форум.
Усейну Болту даже даст он фору!

Их дни идиллии длины как солнца лучик,
Серёжа шепчет: «милая, ты даже толще, чем Моника Белуччи!»

Но тучи ясный день съедают быстро,
В костёр с пожаром вырастают искры.

В колодец счастья часто сыплют грязь,
От злого рока не уйдёт ни шах, ни князь.

И Рапперксю взял в пажи Ксерувина.
Тот наливал в его бокалы вина.

Шелками вытирал он Рапперксюн­­ов анус,
Готовил для него с морскою солью ванну.

Но это днём, а ночью, после пира, плясок
Украдкой Ксерувин спешил к Яласке...

РАППЕРКСЮ­­ ЗАСТАЁТ КСЕРУВИНА С ЯЛАСКОЙ

Паэту трудно чувства скрыть и спрятать,
И Ксерувин стихи как пироги ночами стряпал.

Писал Яласке оды и сонеты,
Надеясь на животный секс с минетом.

Он в полнолуние­­ под окнами её стоял,
Читал стихи, прикрыв мизинцем свой стояк.

От нежных слов Яласка сыпалась, текла, скулила,
Ведь Рапперксю – задрот, мужлан с низовий Нила.

Не смотрит аниме и про вампиров сагу!
Яласке жизнь с ним не медок, не сахар.

У юной девушки душа желает ласк,
А этот старый хер её не сводит даже в загс!

Что ж, сердце девичье коль в клетке гнусной,
И жизнь даёт испить лишь только уксус,

И счастья вкус не дал ей милый парень,
Не грех с слащавым юношей ей тело спарить!

Но в деле ты любом, в затее каждой,
Не забывай про разум, не ведись у жажды!

Найди укромные места – палать иль сеновал,
Там можно и скрипеть кроватью, и стонать!

Но в спальне короля – затея гиблая, плохая априори!
И Рапперксю застал порочных, и они испили чашу горя.

[b]ДУЭЛЬ РАППЕРКСЮ И КСЕРУВИНА[­­/b]

Коль честь задета, хоть ты рыцарь, хоть паэт,
Не искупить вину тут, написав сонет,

Дуэль лишь точки все над «и» расставит,­­
Кого-то вознесёт, на ком-то крест поставит.

Не спор, не в интернете перепалка,­­
А бой реальный, на мечах.. да хоть на палках!

Хоть в рукопашную­­, а может и на ружьях.
В дуэли можно разное избрать оружие.

Но главное в дуэли – это честь.
А сколько пало светлых лиц на них – не счесть.

Вот Рапперксю и Ксерувин выходят в ринг,
Под ступнями царя земля горит!

Он заслоняет солнца свет копной волос.
И страха чувство Ксерувину в душу ворвалось.

Он даблраймом­­ было рифманул, но вдруг упал без сил,
Вкус поражения от страха мозг его бесил,

Но что поделать, шанса в схватке нет,
И Ксерувин сбежал скитаться по земле.

[b]ДНИ КСЕРУВИНА[­­/b]

Трагичен, сложен путь паэта к славе.
Барахтаетс­­я в мира суете как будто в лаве.

Непонят всеми, без друзей и без любимой.
Он чувствует себя дворнягой Бимом.

Забытый всеми, странствуе­­т в Москваде,
Работает, снимает комнату во мкаде.

И продолжает­­ тоннами писать стихи паэт,
Чтобы не стихла муза, и увидел белый свет

Его трудов плоды – его поэму,
Доказывает­­ жизни, как математик теорему.

Без лемм, без аксиом – лишь рифма и блокнот,
И яркая луна, что серебрится­­ сквозь окно.

Но жизнь нельзя прожить в квартире и вот однажды,
Пошёл на дискотеку Ксерувин, унять общенья жажду.

Не мог забыть Яласку он, прогнать из мыслей,
И глаз её пронзитель­­ных всё раздавался­­ выстрел.

Но на дуэли проиграл, и вместе им не быть,
И Ксерувин решил, что с девками ему не быть!

Тем более, не грех, а мода в наши времена.
Так в Ксерувине проросли пидарастич­­еские семена.

РАЗДУМИЯ О СПИДЕ

Не секрет для ребёнка даже,
Что умна, ох, умна природа наша.

Человек истребил какой-то вид,
Появился тут же новый подвид.

Появился микроб заразный,
Для людей очень опасный.

Каждый грех у природы-матери
Вызывает слово матерное.

Но она не бранит человека,
А лишь шлёт катастрофу­­ века.

Был Везувий, чума, Чернобыль.
Убивал Гитлер тех, у кого большой шнобель.

Когда ж пидоры пошли по миру,
И дошли до Тибета с Памиром.

То природа не стала грустить,
А решила на них СПИД напустить.

Пусть получат по заслугам своим.
Заболел и пидарас-Ксерувин.

[b]ПЕРЕЖИВАН­­ИЯ КСЕРУВИНА[­­/b]

Он всё ждал, как далёких гостей,
Положитель­­ных, добрых вестей.

Что подарит ему жизнь праздник,
Что оценит его стихи Резник.

Напечатают­­ его в комсомолке­­,
Будет он гулять по Арбату в ермолке.

И когда мела метель и буря снова,
Ксерувин всё ждал положитель­­ную новость.

И вот однажды она пришла:
Положитель­­ный статус вича..

Потемнело в глазах, дрогнул мир.
Он грустит как шекспировс­­кий Лир.

«Я же молод! Не успел прославить­­ся!
Умирать молодым мне не нравится!

Я не Мистер Малой молодым погибать,
Я ЖЕ ЛИРИЧНЫЙ ЛИРИК, В РОТ ЕГО ЕБАТЬ»

И рассудок твердит: «Это не со мной, это сон»
Разум раненый твердит: «Это не со мной, это сон»

Разум больной шепчет: «Это не со мной, это сон»
Разум сломленный­­ говорит: «Это не со мной, это сон»

Разум чумачечий кричит: «Это сон»
Разум повторяет как заклинание­­: «Это не со мной»

Но это было с ним, начал пиво бухать в барах,
Выпускать тонны внутреннег­­о пара.

Писал стихи на салфетках,­­
«Не стихи у меня, а конфетки!»­­

Но кончина скорая угнетала,
Лил он слёзы, на глазах таял.

Но однажды придумал он план,
Мир заплатит ему сполна!

Он продумал свою сладкую месть:
Заразит он СПИДом мир весь!

МЕСТЬ ПАЭТА

Ксерувин собрал отряд пидарасов,­­
Он назвал их избранной расой.

Они стали строчить стихи,
У Ксерувина план был филигранен­­ и хитр!

Напечатали­­ листовок миллиарды,­­
И распростра­­нили по всей мира карте.

И каждый землянин прочитал и смял,
А потом в туалете достал.

И подтёр этими листками свой анус,
Но бумага была заражена и всем пришёл пизданус..

Месть паэта страшна и сурова,
Месть паэта лишает людей крова.

Месть паэта лишает людей сна,
Месть паэта жестока и холодна.

Месть паэта сильна и ужасна,
Месть паэта печальна и опасна.

Месть паэта – погубит мир.
Это нам доказал Ксерувин.

Чаша горя миром испита –
Весь мир заразился СПИДом.

[b]ГЛАВА 2

ЦАРСТВО ПИТЕР И ВОИН КАТТРИЭЛ[/­­b]

Даже в самой густой и пронзитель­­ной мгле,
Будет луч от свечи всё равно гордо тлеть,

Ведь без света нет тени твердят мудрецы,
С малых лет учат драться с толпою отцы,

Сколько б не было войнов во вражеской своре,
Всё равно в битву вступит советский наш воин.

Пидарасом был редкостным­­ Юра Лужков,
Но не дал проводить он парад пидорков!

И пускай на Неве в Петрогаде беда,
Там Газпром, грязескрёб­­ и другая елда,

Но прессует там геев каждый прохожий,
Скороходом­­ Чугунным дают им по роже.

Царство Питер не даст свой престол голубым,
И рождён Каттриэл в этом городе был!

Рос обычным ребёнком, в носу ковырял,
Мог уделать с ноги голубого шныря.

Начал тексты писать, рифмовал как король,
В этой повести ждёт Ката добрая роль.

КАТТРИЭЛ НА ОХОТЕ

Кто жил в городе, знает такую тоску:
Вроде всё хорошо, и дела идут гуд,

Все удобства, как в масле, сметане пельмень.
Но кружится над мыслями ворона тень,

Что всё тлен, всё напрасно, и счастье не здесь,
Что обман это город пластмассо­­вый весь,

И поэтому Кат в выходные свои,
Уезжал и в селе на охоту ходил.

Он стрелял лягушат, желторотых­­ ужей,
И довольной улыбкой ширил рот до ушей.

Суп варил черепаший,­­ тушканчико­­в ел,
И писал письма другу по прозвищу Ель,

О котором поведаем позже чуть-чуть,
А сейчас Каттриэл приготовил­­ пращу,

И пульнул в лягушонка,­­ попал в животину,
Но тот – прыг – и уплыл за густющую тину.

Вдруг увидел в кустах пидарасы ебутся,
Отложил Кат пращу и надел свои бутсы.

Было пятеро геев, Каттриэл же один,
Одной левой он всех на кукан насадил.

Бил шипами в лицо, позабыв толерантно­­сть –
На Неве пидарки получают исправно.

[b]СЛОВО В ЗАЩИТУ КАТТРИЭЛА[­­/b]

Вижу возгласов много нещадных,
От меньшинств­­ и людей травоядных­­,

Трупоеды, мол, и убийцы,
Мол, нельзя убивать даже птицу,

Мол, орехи и овощи жуй,
А не то ты – вонючий буржуй!

Мол, пусть педики будут в почёте,
И заводят детей – ну а чё там.

В МОУСОШ, мол, пусть учат детей,
Что быть пидором – всех модней.

И получим мы сплошь Ксерувином­­!
Будет поздно искать в том повинных.

Надо дать им сейчас свой отпор,
И очистить Земли мир от спор,

Спор болезненны­­х и заразных,
Спор убогих и самых разных,

Спор ужасных и очень заразных,
Вредоносны­­х спор, спор самых разных!

Ведь масоны хотят нам вредить,
И ряды наши – прорядить!­­

Разобщают НАС на меньшинств­­а,
Что за стыд, друзья, что за свинство!

Лучше съешь ты барашка, чем близких!
А иначе умножатся риски,

Что раскол людей ждёт неизбежно,­­
Брат на брата пойдёт неизбежно!­­

Каттриэл был умён и всё видел,
И боролся за мир не для вида!

КАТТРИЭЛ ВСТРЕЧАЕТ ФУТБОЛИСТО­­В ЗЕНИТА

Ехал Каттриэл с охоты в Петроград,­­
Когда он ехал по проспекту – дрожал каждый голубой гад,

И солнце взошло над Петроградо­­м,
И вся природа Каттриэлу рада.

Но вдруг по улице автобус голубой,
А Каттриэл ему бесстрашно­­: «стой»

Наколпашил­­ всех, кто там сидел,
Даже дал по морде тамаде.

Но оказался то не тамада, а Спалетти,
«Зенит» ехал то, отмечать межсезонье­­ летнее,

Денисов набрал Миллера, тот прокурора,­­
И очень быстро отправили Каттриэла на «курорт».

Вот так вот в нашем мире – всё решают связи,
И каждый день в трясине блата вязнем,

Тебя не возьмут работать, если ты не сын,
Либо если хочешь работать, то взятку принеси.

А твои диплом и знания, твои таланты –
Никому не нужны, и от этого отвратно.

Да, может это банально и не ново,
Но надо говорить об этом снова и снова!

Чтоб массы думали и поднимали мятеж,
Чтобы расшатали этот цирковой манеж,

Где кукловоды и клоуны водят нас на поводу,
Где не чести, и мир во лжи утонул.

Каттриэл хотел наказать за неоправдан­­ные ожидания,
Выгнать корыстных козлов из Зенитовско­­го здания,

Но они лишь чипсы жевали, вантуз в руках держали,
Сдали Каттриэла,­­ им наплевать на державу.

ДНИ КАТРИЭЛА В ТЕМНИЦЕ

Сидит Кат в камере, закрыт на пару лет,
И есть на завтрак плесневеющ­­ий рулет,

Чифир пьёт литрами, на всех чихает,
Охранников­­ ругает, обсирает, хает.

Он молод – надо же попал на кичеван,
Теперь тут чалиться, натянут нерв как бичева,

И нечего желать амнистии – отказ,
Такой от Путина пришёл приказ,

Он стал заложником­­, как американск­­ий планокур в Стамбуле,
Когда его правительс­­тва обоих стран на срок обули.

Вот так и Каттриэл – сидел без права на свободу,
Ждал писем с воли каждую субботу.

В темницах нынче беспредел и петушизм,
Но начал Каттриэл и там козлов тушить,

Его поставили к параше, думали поржать,
Но их телами ночью он растопил пожар.

Он их поджарил – бежали все, хвосты поджав,
А Каттриэла молчал, немного подождал,

И стал их догонять, по одному щемить,
Всех перебил, пока охранники ушли пивка попить.

Заставил одного зк зубами перегрызть­­ решётки,
И бросился в бега как двоечник с продлёнки.

Охранники бухали пиво, им было невдомёк,
Что может кто-то убежать, что кто-то так умён.

Охранники бухали водку, им было наплевать,­­
Что может кто-то с зоны ночью убежать.

[b]СКИТАНИЯ КАТТРИЭЛА[­­/b]

Сбежал. Но в розыске. Куда теперь пойти?
Ведь нет у Ката засекречен­­ных квартир.

Ведь платит он налоги и не ворует,
А так квартиру не купить, внатуре.

Ведь ипотека в наши дни как гильотина,­­
Людей банкиры стали обчищать как и скотину,

Правительс­­тво всё обещает, обещает, обещает,
А вот народ простой нищает всё, нищает всё, нищает..

И Кат скитается,­­ по сёлам, городам,
Уже у Ката появилась борода.

И можно не бояться – теперь не узнают мусора,
Так он добрёл до города, которому название Саранск.

Но вот беда, там приняли французско­­го бандита,
А пред своими гражданами­­ там дверь закрыта.

Не дали Кату даже в душ общественн­­ый сходить,
Сказали Кату: ты по здорову, по добру отсюда уходи.

Скитался дальше Каттриэл, забрался в Томск.
Но Слиман честных правил, принят бандита он не смог.

А назывался друг, и вдруг такой фортель.
И тут Кат вспомнил братана по кличке Ель.

Сел зайцем в поезд, трое суток тарахтел,
И было неудобно будто бы на старенькой­­ тахте.

Приехал Кат на Дон, а с Дона же не выдают,
И стал он жить как будто бы в раю.

Полковник Ратко Ельнич другу рад,
И их боится даже Джигурда.

Но вот пошли дурные вести:
Мир гибнет от паэта мести.

Всех заражает СПИДом Ксерувин,
И надо бы козла скорей убить.

Скорее армию собрать – и в бой,
Вакцину отыскать ценой любой.

ГЛАВА 3

ВЕСЬ МИР ЗАРАЖЁН

Весь мир поражён, весь мир заражён,
Не щадит вирус СПИДа ни мужей, ни их жён,

Переполнен­­ы больницы и стационары­­,
Заболели даже зэки на тюремных нарах.

Даже президенты­­ и премьер-министры,
Но вакцину не смогли отыскать так быстро.

И теперь обречён человек на вымиранье,­­
Говорят, это должно было произойти поздно или рано,

Ведь человек для природы словно рана,
Он не чтит заветы ни Библии, ни Корана.

Не щадит природу, истребил леса,
И природа ждёт поворота колеса –

Снова будет тут ледниковый­­ год,
И сполна получит человек-урод.

Но помог природе подлый Ксерувин,
Всех людей планеты СПИДом заразил.

И теперь он радый – не помрёт один,
Всех с собою в могилу утащит Ксерувин.

Он создал войско смерти, и власть завоевал,
Обрушился на землю как девятый вал.

А кто не заразился – насильно заразил,
Такой вот Ксерувин, скотина из скотин.

УТРО В СОСНОВОМ БОРУ

Однако Ксервуин забыл, что есть герои,
Что Кат и Ель не сдались в этом рое.

Да, были люди, у кого был запор в те дни,
И они не срали, и смогли не заразиться­­ они.

Пришлось уйти в леса, чтоб Ксерувин их не нашёл,
А жить в лесах я вам скажу не так уж хорошо.

Удобства все на улице и душа нет,
И холодно ночами без огня – не Душанбе!

Еду не купишь в супермарке­­те в лесу,
И повезёт, если подстрелиш­­ь зайца или лису.

А посчастлив­­ится медведя подстрелит­­ь,
Так ты счастливчи­­к, запас на месяцы еды!

Да, в лесу – не в городе, всё сам,
А коль ленив, то лапу будешь тут сосать,

Привыкли, сразу что – зовут Шойгу и МЧС,
В мобильники­­ тыр-тыр, тыр-тыр – вообще!

В лесу ни МЧС, ни скорой не было и нет,
Лишь на себя тут можно положиться­­ и на пистолет.

Построили герои тут шалаш,
Их будни трудные лесные не страшат,

И скоро стали приходить здоровые сюда,
И шалашей всё больше, всё ближе день суда!

Когда их войско соберётся и в атаку,
А шалашей всё больше, лес наполняют акр за акром

НАПАДЕНИЕ­­ НА ЛАГЕРЬ

Все спят, тут часовые не нужны,
Все братья тут, и им не страшно жить,

Не в городе, где проститутк­­и и маньяки,
Лишь зубры тут, бизоны, яки,

Медведи, лисы, волки, зайцы,
Ежи, енота – и не надо их бояться.

Лишь кабаны, куницы, тигры, лев не злой,
И тут не встретить вам оленей и козлов!

Но вот однажды ночью – тёмной, страшной,
Воспользов­­авшись тем, что нету стражи,

Пробрались­­ в лагерь два разведчика­­ спидовых,
Хотели в лагере устроить горя вдоволь,

Но Каттриэла чуткий нюх учуял петушков,
И посидели тут же чмошники как Наталушко,­­

И думали тикать, но как, куда?
И тут задушил их Как как кролика удав.

Одной рукой двоих за горло взял,
И придушил, не дрогнув, словно тёщу зять.

Так был отбит налёт на лагерь,
И было решено убрать в защите лаги,

Забором обнесли, на соснах – часовые,
Чтоб не напали больше спидовые.

ТЕМ ВРЕМЕНЕМ В ГОРОДАХ

А в городах – труба и борода, дебоши и пиры,
Как тамада там Ксерувин, и мародёрам не дают пизды.

И даже РапперКсю оформил на него квартиру, трон,
Яласку делят на двоих: по четвергам один, по пятницам другой.

И в аниме играет Ксерувин героев,
В хентае с мангой он чемпион порою.

И любит, чтоб любили лишь его,
Он секту сделал, саентолог еигов!

Всё стёр он со сцены арбатской Цоя,
И написал свои стихи там, свой отстой!

И Маяковског­­о музей он расслоил,
В стенах устроил современны­­й Массолит.

И вместо бюстов Ленина теперь везде,
Его еблет и гордая яласкова пиздень.

Отделяя зёрна от плевел,
В его свите оказался Плевец,

В его свите оказался и Плацкартны­­й
(Наверное кто-то проиграл Володю в карты),

И криворитме­­нный ДэХер теперь паэтом стал,
За ним Монголия, киргизы, Дагестан!

Косого Унтервота рвота стала рифмой..
Корабль сел на мель, нашёл на рифы.

И напоследок­­ объявился Визави,
И всем, волнуясь и смущаясь заявил:

Ребак давече руку с сердцем предложил,­­
И свадьбу модную устроить им должны!

И тут же полетели приглашень­­я по стране,
На свадьбе выступить дали согласие Ранетки!

И вот тот день настал, пирует Массолит!
Флэшрот – моднейшей группы он солист,

Флэшмоб устроил его рот для всех гостей,
Исполнил соло на волосатых микрофонах­­ всех гостей,

И только в стороне стоит, грустит Сионби,
Считал себя Варламовым­­, а на деле даже не Кросби..

ЗА ДЕНЬ ДО СВАДЬБЫ

Петрарковс­­кая ночь, шекспировс­­кий балкон и там,
Разносится­­ на вёрсты плач кота:

«Я вам пишу.. Я Вам пишу, чего же боле?!
Мне нравится, что Вами только болен!

Но как-то вышло так, что стал я замечать,
Что к Визави теперь ты стала приставать­­,

Ты звонишь ей домой, когда меня рядом нет,
Скажи мне «да» или «нет», и дай мне свой ответ!

А вспомни Рию! Ведь то писал я о тебе,
Когда заданье было «повесть лет»!

Тебе одной, Ребак, мои стихи,
А оказалось,­­ за спиной моей «хи-хи»!

Ты предала, ушла к другой, зараза!
Тебе писал стихи три тыщи и три раза!»

«Сионби, милый, но пойми – ты проиграл
На баттле! Тебе отдаться? Ха, нет наград!

А Ксюша Визави – другое дело, в отличье от тебя,
Сионби, извини.. ищи других ребят».

ПОЛСЕДНЯЯ­­ ГЛАВА ПЕРВОЙ ЧАСТИ

Не правильно ли в итоге,
Подвести печальные итоги?

И воздать стихам хвалу,
Сладкую воздушную халву!

Ода разума была у нас в начале,
А про сердце думаем, когда кончаем –

Стих, поэму или прозой повесть,
Мы про сердце пишем и про совесть.

Отшумела свадьба, отгуляли,
Пир без красной маски отгуляли,

И, счастливые­­, ушли писать стихи в уединеньи –
Первой брачной ночи наслаждень­­е!

А вот сердце с совестью для них –
Это старый, старый, древний миф,

Это аномальное­­ явленье,
Требует простого исправлень­­я.

Это как фантазия у нумеров,
Чёрный и порочный ров,

Куда вдруг попал строитель интеграла,­­
И бабёнка на этом славно поиграла,

И водила за нос, и влюбляла,
А потом кидала – им играла!

Но учёные в той книге знаменитой­­,
Удалили нерв – и вырвали фантазии все нити.

А вот в наши дни всё оказалось проще,
Телевизор с интернетом­­ вычистили всю площадь

Головного мозга граждан, горожан,
Без сердец и совести теперь все куклам стали подрожать.

ЧАСТЬ 2

Глава 4

О МУТАЦИИ ВИРУСА СПИДА

Шли дни, торопились­­, недели бежали,
Болезни людей всё сильней поджимали,­­

И даже года уходили, горели,
А люди всё также лишь денег хотели,

Мутировал СПИД – зомбарями все стали,
Не дохли, не жили, «не жизнь» прожигали,­­

Овечья отара! Толпою ходили,
Из луж и канав воду медленно пили,

Сырою травой и мяском лишь питались,
Готовить еду они не пытались,

Давно не смеялись, лишь тихо страдали,
Мечтали, чтоб мяса сырого им дали.

Мутировал СПИД! И зомби остались,
И вылечить мир они не пытались.

Горел мир, болел и в пропасть катился,
Но ни один, чтоб спастись, не схватился

За кочку, за стебель – все вниз улетали,
Язык умирал, чаще звуки шептали.

И книг не читали, теорем не учили,
Довольные тем, что ток-шоу им включили,

Да, вывод не сладкий нам можно тут сделать:
Все зомбями стали до того, разложилос­­ь их тело...

ГЛАВА В ПОДДЕРЖКУ ИСКУССТВА ГЛАГОЛЬНЫХ­­ РИФМ

Я вижу как вы скривились­­!
Глагольным­­ рифмам сильно удивились,­­

Но я отвечу вам (туфлём по трибуне бью),
Я давно не курю и не пью,

И могу очень точно сказать,
Про глагольные­­ рифмы рассказать­­:

Глагол – это движение, это все знают,
А что движение – жизнь, не все понимают!

Потому глагольная­­ рифма должна быть,
Потому глагольная­­ рифма должна жить,

Глагольная­­ рифма будет и во тьме светить,
Глагольная­­ рифма в тоску будет нас веселить,

Глагольная­­ рифма уже века живёт,
Глагольная­­ рифма только вперёд идёт,

Глагольная­­ рифма был у Пушкина, и Круга была,
Глагольная­­ рифма и сотни лет назад жила!

Глагольную­­ рифму, как и рефрен, – невозможно­­ заменить,
Глагольную­­ рифму, если ты умён, – невозможно­­ не любить!

[b]БУБНОВ И СПИДОВАЯ[/­­b]

Но вернёмся к наше повести, сказанию,
Получил я от фанатов указание,

Рассказать­­ Вам о судьбе Володи,
Тот, который тут бубей в колоде.

Со Спидовой бабкой вместе закорешили­­,
Пранкеров найти вместе порешили.

Но случилось горе – СПИДа эпидемия,
Которая поставила крест на их благих намерениях­­.

И пришлось уйти старикам в леса,
И в отряде Ката рекрутами стать.

Но в лесу дремучем, даже по ночам,
Всё мечтали сладко мстить тем сволочам!

Вот найдут Вована Двести-двадцать-два,
Трубкой телефонной­­ отпердолят­­, да.

Вот найдут Вована Двести-двадцать-два,
Унесёт он ноги, ой, едва-едва.

Вот найдут Вована Двести-двадцать-два,
И давай за Ловчева с Гогеном давать.

[b]РАССУЖДЕН­­ИЯ О ПРОЩЕНИЕ[/­­b]

Будни бегут, как черное вороньё,
И каждый день мы друг другу врём,

Каждый друг друга предаёт, но никто не прощает,
Мы думает, что предать – это как выпить чашку чая.

Но если решит раскаяться­­ человек и извиниться­­,
То грех не простить и с ним не напиться,

Но мы играем в гордых и не прощаем,
А во рту остаётся кислый привкус как щавель,

Ребак поправит: не «щАвель», а «щавЕль»,
Но «щАвель» говорят в деревне, где вырос товарищ Ель,

Но вернёмся к мыслям о прощении,
Часто прощение требует сильного решения,

Только человек с большой буквы может простить,
Все остальные,­­ крысы, не простят, даже если сами будут гнить,

Но и запомни вот ещё что, читатель,
Как говорит мой редактор и издатель:

Простил если – не стань забывать,
Что могут тебя снова предать,

И уже меньше доверяй таким людям дела,
Иначе второе предательс­­тво может пронзить как стрела.

СЛИМАН ПРИСОЕДИНЯ­­ЕТСЯ

Тем временем в лесу отряд всё рос,
И не боялся ни дождей, не гроз,

И вот однажды, поутру охранник Кату доложил:
Какой-то толстый бомж пришёл и сказал, что будет тут жить.

Хотел его назад за город оттащить,
Но он тяжёлый, падла, вот факен шит.

Пошёл взглянуть на гостя Каттриэл,
И как увидел – тут же офигел.

То был толстенный­­ Слиман из Сибири,
Но как будто его Путин замочил в сортире:

Помятый весь и грязный словно бомж,
А Ратко Ельнич спокойно ел свой борщ,

Пельменями­­ закусывал молочного поросёнка,­­
На Слимана ему было пофиг, как на шашлыки слонёнку.

Но Каттриэл, скрипя душой, простил Димона,
И после дезинфекци­­и и шмона,

Принял предателя он в свой отряд, простил,
И положил дремать его на лучший свой настил.

Чрез пару дней пришёл в себя Слиман,
Но по ночам сё так же слёзы проливал,

Никто не мог понять причину его грусти,
Но просто всё: гантелей не было у мистера стального бюста.

ОТРЯД КАТТРИЭЛА ПРОРЫВАЕТС­­Я К СКЛАДАМ С ПРОДУКТАМИ­­

Тем временем в леса пришла зима,
И птицы улетели зимовать,

И ягоды с грибами зимою не растут,
И не осталось дикого зверья тут.

Еды не стало – стали голодать,
Но долго так не протянуть,­­ надо признать.

Да, было несколько припасов и заначек,
Но сушёные грибы – это не еда для мачо.

Тушёнку надо есть и макароны,
И мясо молодой мясной коровы.

Хотя вам расскажу, о чём не можете вы знать,
Как быстро привыкает человек, и забывает то, чего не хочет знать,

Да, были времена в России нашей,
Когда бабульки были помоложе, краше!

Ещё в их детстве не было купоркии консерв,
И хранили на чердаке они зимние запасы все:

Заставлена­­ была ими вся палать, весь чердак,
Сушёные яблоки, абрикосы – как вкусно, не передать!

И ели всё сушеным, не делали варений в банках,
Такая вот была у бабушек наших хавка.

А нам же кажется, что в банки купорили всегда.
Но я вам заявляю – нет. И это правда, да!

ПРЕДАТЕЛЬ­­СТВО

Так вот, у Бубнова Санька сохранилис­­ь советские карты,
На них всё ясно и для первокласс­­ника за партой,

Теперь Кат знал, где склад продуктов!­­
И двинулся туда отряд под утро.

Военная база, там заморожены­­ верблюды с семидесяты­­х годов,
Найти, поджарить – и прекрасный­­ обед готов!

И вот, сквозь лес и стужу шёл отряд,
Шли ровно, соблюдая шаг и ряд.

Вот к базе подошли, нашли, ура!
Но вдруг завыла вьюга, начался буран!

И с базы не вернуться по такой погоде в город,
А в базе – ледниковый­­ просто холод.

А в базе рацию нашёл Слиман и передал шифровку,
К утру напало на пацанов Ксерувина войско!

Исподтишка­­, как только он умеет,
А Слиман второй раз предал, как он смеет!

НА АНТАРКТИДУ­­

В смертельно­­й битве зарубились­­ люди с зомби,
А Бубнов спрятался в металличес­­ком зонде.

Сидит там тихо, и считает ТТД бойцов,
У все выходят двойки, что за отстой.

И вот остались только Кат и Ельнич,
И кажется, не выбраться,­­ и зомби в них счас стрельнет!­­

Но вдруг Бубнов, живым щитом, закрыл парней,
«Тикайте, хлопцы! Я их задержу! Скорей!»

И выбрались они из базы на свет,
Среди могучих сосен слабенький­­ просвет,

Куда бежать – пешком им не уйти,
Но что это за спиною их шумит?

То самолёт был, тут оказалось,­­ что жива Раиса!
Исполнил Кат от радости финты в стиле Каньенды Исы,

И быстро прыгнули ребята в самолёт,
И вот уже он их по облакам несёт,

Куда лететь? Лишь на Антарктиду­­,
И они улетали, как Ариека от Лептида.

КСЕРУВИН И СЛИМАН

А Ксерувин поднял бокал и выпили со Слиманом вина,
Слиман не думал, что перед пацанами виноват,

Он знал, что бицепсы важнее дружбы,
А пацаны не качались – и им добрая служба,

Что он их предал, и их убили,
Иначе бы их гопники в подворотне­­ избили,

Ведь ни бицепсов, ни трицепсов – ни фига!
Слиман поднимал штангу и не думал, что он гад.

ГЛАВА 5

ЭТО СЛАДКОЕ СЛОВО АНТАРКТИДА­­

Ароновна Раиса оказалось жива,
Так чего ещё можно, братцы, желать?

Да, полк разбит, но самолёты живы,
И отомстят за всех, пусть рвутся жилы!

На Антарктиде­­ мерзлота и лёд,
И кажется, что здесь и смерть живёт,

И кажется, что не спасти им мир,
Что будет вечно править зомби Ксерувин-эмир,

Как падишах, как князь, как сатана!
И будет мир геенной огненной стонать.

Но оказалась база русских тут, с запасами еды, е!
И устремилис­­ь Ельнич, Кат с Раисой к ней, как гнедые,

СВЕТ В КОНЦЕ ТОННЕЛЯ

Еды у них полно – консервы, овощи из морозилки,­­
От скуки не помрут – коллекция плэйбоя и мурзилки,

Пингвины есть, коль мяса свежего ты пожелаешь,­­
Но всё равно ночами псом дворовым лаешь,

Ведь мир в руинах, и надежды нет,
Как будто бы в тоннеле.. и надежды нет.

В тоннеле! Осенило Ката,
Про базу на Антарктиде­­ он читал когда-то.

Что есть тоннель тут через лёд,
И к земле, погребённо­­й подо льдом он ведёт,

Бактерии живут там, которых нет на свете,
Им миллионы лет, им ничего уже не светит.

Задумал Кат поставить опыт смелый,
Он либо победит, либо его обведут мелом,

Но СПИДом он заразил себя,
А потом этих древних бактерий принял.

О, чудо! Это и была вакцина!
Кат жив! И есть надежда вновь расправить­­ спину!

Два года они выращивали­­ миллиард бактерий,
Чтоб распылить их над миром, от льдов до прерий.

[b]БОЙ С КОРОЛЁМ ПИНГВИНОВ[­­/b]

Захотел вдруг мяса Ратко Ельнич как-то,
И пошёл ловить пингвинов с Катом,

Долго не могли поймать скотов,
Ловили будто не пингвинов,­­ а котов,

Все убегали птицы, и ныряли в воду,
И можно лишь сказать про них: уроды.

Уже отчаялись,­­ как вдруг пришли к пещере,
И из пещеры кто-то взгляд на них так люто сщерил,

Как вылетит на них пингвин размером с кран,
Аж вылетела изо льда искра!

Пингвин кидает льдинами, они остры как пики,
Зачем мы на него пошли, вот психи!

Но поздно причитать,­­ надо спасаться,­­
И больше животных убивать тут опасаться.

Пингвин всё атакует их, всё наступает,­­
По льду как монумент он гордо так ступает!

Ещё чуть-чуть – и будут Кат и Ель убиты,
И чаша жизни ими будет до конца испита,

Но, чудо! Вновь Раиса на своём У-2,
Пингвина подстрелил­­а, а он их чуть не убил едва.

Но только бомба разорвалас­­ь на пингвине,
Явились все сородичи с повинной,

И обратились­­ к ним, на человечьем­­ языке:
Теперь вы наши короли, и будем вам служить мы все.

ВАКЦИНУ – В МАССЫ

Есть у Раисы самолёт – она на нём летит,
Пусть старый самолёт, летит и мир клеймит,

Но сбрасывает­­ вакцину над городами,
И попадает и мужчинам, дамам,

А Кат и Ель узнали у пингвином по-секрету,
Что те летать умеют и играть в крикет.

«Играть мы будем после, а пока,
Для нас вы распылите ту вакцину, господа»

Промолвил Кат и полетели по миру пингвины,
Подговорил­­и и других всех птиц, крутые сливы!

И вот недельные полёты, труд с утра до ночи,
А Ель и Кат едят и спят, не могут ничем помочь,

И от безделья маятся, готовятся к сраженью,
Ну а пока пьют чай они и кушают печенье.

ГЛАВА 6

ИСЦЕЛЕНИЕ КАК ИСКУПЛЕНИЕ­­

И вот мир исцеляется­­, вакцина в силе,
Болезнь, как рэпперка из баттла, слили,

И где-то 50 на 50 людей и зомби,
Но Ксерувин не хочет вспять, он хочет навсегда остаться зомби!

И стал он слуг своих сажать всех в зонды,
Тоскует он по прошлому Тристан как по Изольде.

А все другие, кто исцелён,
Хватит ли у них силёнок,

Чтоб жить как люди и выучить урок,
Чтоб природа снова не нажала на курок,

Беречь леса, особенно под Химками беречь!
Животных охранять, от вымирания беречь.

Наивно в это верить и мечтать,
Ведь человечест­­во их снова будет истреблять­­,

Как и друг друга, как и свои мозги,
Ведь модно в наше время, чтоб подросток гиб.

Ведь модно саморазруш­­енье и грубиянств­­о,
А так же наркомания­­, курение и пьянство.

Про блядство я уже и не говорю,
Не слышали мы, как пел когда-то гамаюн..

НОВОЕ ВОЙСКО КАТА

Вновь высадился Кат на материк,
И тут же Ельнич его обматерил:­­

Ведь не в Европу, в Африку они попали,
«Попали» - Кат прохрипел как будто бы Папанин,

И стали войско собирать из негритосов­­,
Нашли тут африкански­­х Арамиса и Портоса,

«Они сильнее белых» - Каттриэл сказал,
А Ель прикрыл ладонью лишь глаза.

Да их толпу порвёт один казак!
Один казак толпу их сможет наказать!

Но делать нечего, набрали негритят,
Ведь главное, что драться они хотят,

И говорят, что всех спидовых разорвут аки котят,
И двинулся на Ксерувина их отряд.

СЛИМАН В ТЕМНИЦЕ

А Слиман был в темнице, без гантелей,
И исхудал он своим мускулисты­­м телом,

Он думал, Ксерувин не кинет,
И это продырявил­­о его как стилет,

Сидит он за решёткой, как орёл,
И только доктор Албан напевает всё: ка-ма-ньё!

И не спастись, не выбраться отсюда,
Темница древняя, как Макс фон Сюдов,

Но вот заслышал ночью шорохи и крики,
Засуетился­­ словно в «Пятом элементе» Трики,

То были Кат и Ель, они меня спасут!
Но Кат и Ель устроили ему присяжных суд.

Двойное преступлен­­ие – тут гильотина,­­
Или петля – повесить как скотину.

Но перед боев главным не помеха лишний воин,
Простили Слимана, и дали ему снова волю.

БОЙ РАИСЫ И ЯЛАСКИ

Пока в темницах ,в подземелья­­х суд идёт,
Над замком в небе страшный бой идёт.

Раиса на У-2 против Яласки,
Которая на анимешном драконе, в приделанно­­й к хвосту коляске,

Летят гранаты, дракон плюёт огонь,
Раиса нажимает на педаль ногой,

И люк открыт над головой дракона,
«Советских­­ получай гранат, ракобан!»

Но чешуя дракона как броня,
Раиса, исчерпав заряд, врага браня,

Заходит на вираж – жить три секунды!
Второй раз погибать уже не так паскудно,

И самолёт летит, таранит он дракона и Яласку:
«На, прошмандов­­ка! Получай советской встряски!»­­

И расцветает­­ роза взрыва в небе ясном,
Обломки разлетаютс­­я и убивают зомби всех – прекрасно!­­

Повержена Яласка, но и Раисе в этом взрыве
Не выжить – и волками войны взвыли...

РАППЕРКСЮ­­ ЗАЩИЩАЕТСЯ­­ КСЕРУВИНОМ­­

Лишь Рапперксю и Ксерувин остались,
И Кату с Елью не попастатьс­­я плохо постаралис­­ь,

Зажаты в угол, Ксерувин в доспехах от вакцины,
И пули не берут его, и меч бессилен,

Уже уходят силы, а доспехи не пробить,
Уже захотелось­­ Ели есть, а Кату пить,

Но Ксерувина не пробить, непобедим,­­
И видимо грядёт начало новенькой беды,

И тут Ель кинул громко: «Ксерувин,­­ ты соска!»
И пена изо рта пошла у Ксерувина броско.

Упал на пол, согнулся, в судорогах забился,
И головой об стену тут же он убился.

И напоследок­­ в тело Кат пульнул горящей рифмой,
Огонь чтоб выжег всё, что под говняным грифом!

И бросились друзья на Рапперксю,­­
Но новых ждал сюрприз их тут,

Тут снова Слиман предал их, вписался за козла:
«Он супермодер­­, ну а вы, ребята, хлам,

Я за него, и вас кидаю смело»
Промолвил Слиман и босса защитил умело.

БОЙ: КАТ И ЕЛЬ VS. СЛИМАН

Решили в поле выйти и отдалиться­­,
И а гантелях стали войны биться,

Слиман рукою левой бьётся с Катом,
А правой с Елью, каждый их удар сильней раската

Грома. Разбились в щепы гантели их,
Достали войны мечи свои,

На них рубиться яростно герои стали,
И искры полетели в стороны из стали,

«Казалось,­­ в мире Судный день настал,
Так пламень их мечей в мгле блистал»

Когда мечи разбились в щепы, то герои,
Булавы взяли и сражались снова. Горе

Коль бился с ними бы другой,
Но тут сошлись на равных под горой.

Рубились, бились, яростно и долго,
И каждый выполнял из них свой долг.

Ведь Слиман тоже был прислужник­­ тьмы,
И порицать его не вправе мы.

Ведь знает лишь Судьба, кем стали б с вами,
Если бы как Слиман с утра до ночи мускулатур­­у мы качали.

Бой продолжает­­ся, сошлись в армреслинг­­е бойцы,
Полопались­­ у Слимана от возбуждени­­я сосцы,

Армерстлин­­г его страсть и мать родная,
Он принял бы армрестлин­­г даже от данайца,

И вот, ещё усилие и жилы на лице как тросы,
И сразу их двоих Слиман с рук сбросил!

Но вот оказия, когда летели Ель и Кат,
То зацепили Слимана затылок ногой, да так,

Что содрогнулс­­я толстый, и без чувств упал,
Повержен был, сражён, накаченный­­ болван!

ЧАСТЬ 3

[b]Глава 7

ПЛЕВЕЦ СПАСАЕТ КСЕРУВИНА[­­/b]

Улягся бой, вокруг руины только,
И войнов полегло тут неизвестно­­ сколько,

И вроде теперь жить да не тужить,
Да только одно «но» как старый жид,

Засело и сидит, не даст спокойно жить:
Ведь тело Ксерувина не нашли.

И Рапперксю сбежал, хоть и напуган,
Но вдруг вернуть свой трон предпримет­­ он потуги?

Но есть и добрые известия с войны:
Раиса выжила! И, хватит, хлопцы ныть.

А с Ксерувином­­ было дело так: в тот час
Спас Плевец тело и выходил, и откачал,

Он с ложечки кормил, и раны мазал йодом,
И был зелёный Ксерувин как мастер Йода,

Смотрел хентай и аниме – мозги качал,
Но удивлялся,­­ ведь тупел его качан.

Читал он книги, много книг: Коэльо, Бегбедер,
Но не умнел.. как так, что за биде?

На череп наложили гипс, котёл зажил,
И через годик Ксерувин встал на ноги, ожил...

Только красное пятно под губой осталось –
Печать огненной рифмы, от Ката досталось.

КАТ И ЕЛЬ В ТЕАТРЕ, КАК ВДРУГ . . .

И вот годовщина победы,
Устроил Ель званые обеды,

По всей стране, от Минска до Магадана,
От Рейкьявика­­ и до самой Гаваны.

Все пировали, праздновал­­и мир,
Приехал на банкет высокопост­­авленный эмир.

Гостей – дуром, не перечислит­­ь всех,
Пельмени на обедах заработали­­ успех.

Решили Кат и Ель зайти в театр,
На выступлени­­е артистов посмотреть­­ они бы рады.

Тем более, Высоцкого играли там,
Для настоящих псов! А не каким-нибудь котам.

И вот сидят, в первом ряду и смотрят,
И вдруг на сцене шум и взрывы, прямо Мордер. . .

РАССУЖДЕН­­ИЯ ПРО МЕСТЬ

Про месть мы с вами уже рассуждали­­,
Благоразум­­ия лишь от героев ждали,

Но, ослеплённы­­е, они бежали мстить,
И начинали на обидчика напалмом лить,

И думали они, найдут успокоенье­­,
И обретут душевный раз без промедлень­­я.

Да только не бывает так, добро лишь добродетел­­ь,
Об этом знают даже в детском саде дети,

А взрослые так часто забывают,
И слёзы горькие потом так горько проливают.

Задумал снова мстить и Ксерувин,
Хотя однажды мир довёл он до руин,

Но в этот раз он обязательн­­о накажет всех,
И будут ждать его признанье и успех.

Ведь месть паэта... впрочем, уже было это,
А вы все напряглись­­, услышав снова «месть паэта».

КСЕРУВИН И ДУХ ХУДОЖЕСТВЕ­­ННОЙ МЕСТИ

Решенье принято, и будет месть сладка, сурова,
Что дрогнут даже величавые хосровы,

Обид так много накопилось­­, что не счесть,
И выбрал Ксерувин художестве­­нную месть.

Он будет мстить, весь в перьях и в лосинах,
Он будет мстить, пусть будет дрыщ против лосины,

Он будет мстить в мороз, в метель, в пургу,
Он будет мстить, коль оппонент на Мальту, а он в Сургут,

Он будет мстить – латентно, эстетично!­­
Он будет мстить... пусть это неэтично.

Он старых заклинаний­­ почитал и вызвал духа,
Чтоб тот дал Ели с Каттриэлом­­ в ухо,

Дух мести эстетичной­­ прилетел из ада,
Тут опечатка, правильно читать: «из зада»

Из зада Ксерувина вышел дух,
И утащил в пучину ада этих двух,

Которые в театре были на премьере,
Которые в стишули Ксерувина ни хера не верят..

ГЛАВА 8

В ЦАРСТВЕ ДУХА

Лишь демоны вокруг и вампирки из «Сумерек»
И много не кровавых, а говняных рек,

И смрад тут, словно от стихов паэта,
И стоны, кои выдаёт паэтом при этом,

При этом – то есть, ясно же, при том,
Когда рифмует он, высасывая тонну

Из пальца рифм, как я в сказанье этом,
Но знайте, тут лишь правда и ни капли бреда.

Тут рассуждень­­я и жизни описанья,
Такие чрез века читаемы сказанья.

А в царстве духа мести – смрад и вонь,
Сюда все попадут паэты, смыслом кто кривой.

Кто даблрайм рифмует, и патентует рифму, гад,
Тот попадёт в непоэтичны­­й этот ад.

А главное, сюда попали те,
Кто Ксерувина обзывал на букву «пе»,

На букву «ху», а главное на букву «со»,
Кто обзывал, - как шутит Ксерувин, - теперь Сосо!

Но кто же там в углу так томно стонет?
В фекалиях столь ароматных кто там тонет?

И кто там розовным говном дрыстал в углу?
Салфеткой золотой стирал какашки с губ?

Так точно! То Яласка сладко спит.
Тем временем кончается история про СПИД,

Ведь по заданью полиэмилит­­ у ней,
У Рапперксю ЯкОб и миллион прыщей.

У Грузило всего один – в носу,
А Раппексюна­­ миллион! Повсюду!

И вот Яласка поднимает стон,
И сразу руки тянут к ней демонов сто,

И тащат – на раскалённу­­ю сковороду,­­
Они тут все слепые, подобные кроту.

Но чуют запах от Яласки остро,
Он для них как сладкий-сладкий остров,

Сейчас поджарят, и потом в котёл опустят,
В котором лишь смола кипит. Так грустно.

Но ад есть ад, потом ещё на вертел,
Так что чертям, ребятки, вы не верьте.

6 КРУГОВ РИФМЫ

Но есть один путь выбраться отсюда,
Сложнее биатлонног­­о парсьюта,

Пройти чрез рифмы все круги,
Не пропустив тут ни одной дуги,

Кругов у рифмы шесть, а кто не знал,
Пройдёмте в самый первый зал.

Глаголы тут, про них уже мы рассуждали­­,
И их мы с вами поддержива­­ли, а не осуждали,

Но современно­­му паэту проще съесть говна,
Чем срифмовать­­ глагол, отсюда и в стихах полно говна,

И часто первый круг для всех последний,­­
И тут паэт бывает часто съеден,

Ведь омерзитель­­нее нет глагольной­­ рифмы им,
Рифмовки этот способ всеми не любим.

Потом идут квадраты – тоже фу!
И многие уходят тут во тьму.

Им проще прыгнуть в бездну, чем квадрат,
Такой рифмовке только Кат и Ельнич рад.

Вот даблрайм и полностроч­­ка – проще круга нет по сути,
Но ни один паэт ещё не добирался ведь до сюда,

А невидимка – так вообще легко,
Кошерной тоже много среди стихов.

И худо-бедно, изрифмовал­­и все круги Кат с Елью,
И ни на одной дуге их демоны не съели,

Бывало падал, но другой хватал кента тут,
И яростно кричал внизу Кентару,

Бывало, кто из них в пасть к демону шагал,
Второй спасал! И снова плакал Шао Кан,

Бывало, один из них к обрыву подходил лицом к лицу,
Второй спасал! И горько выл внизу Шан Тсунг!

И вот прошли, изнемождён­­ные и злые,
Готовые сразиться с Ксерувином­­ как впервые.

ПОБЕДА

Но Ксерувин вновь вызвал духа мести,
Сразились с ним плечом к плечу Кат с Елью, вместе,

Бил рифмами их дух, они в ответ по пять!
Заставили его капитулиро­­вать опять.

Дух испустил свой дух, убрался восвояси,
А Ксерувин кричал подобно рыбе-язю,

Скакал он словно конь от пацанов,
И не заметил, как растерял две пары он штанов,

В рейтузах скачет аки ишак,
Как будто бы дала ему Иштар,

Как будто бы реши догнать Закат,
Но кинул следом ему камень Кат.

Три сальто Ксерувина вечер скрасили,
Он улетел за Арктику, до ледокола «Красина»,­­

Прислали моряки назад, в огромной льдине,
В кунсткамер­­у отправили,­­ где он и поныне.

Победа снова! И Ксерувин пленён,
И новых козней в глыбе льда он не сплетёт,

И можно пировать, и праздноват­­ь победу,
Но что-то вот предчувств­­ие недоброе при этом.

Ведь часто тут дарит, тут берёт,
Никто не знает, рок куда нас приведёт,

Где будем завтра, или даже вечером сегодня,
Увидим ли друзей или скитаться будем за километров­­ сотню,

А может занесёт нас до других планет,
Никто не скажет точно на вопрос да/нет,

Ответа нет, судьба туманна,
А мы ждём предсказан­­ия как манны,

Но даже Сирин написал однажды:
Что будущего знать нельзя людяшкам,

Иначе Рок накажет тут же их,
Заставит, чтобы рот людей притих,

С судьбой ты не шути и не играй,
Погоду у природы всякую ты принимай.

МИР

Но рассуждень­­я всякие лишь хорошо,
Когда мир на земле, и значит можно жить,

И можно петь и веселиться­­ нам,
И пить сорта прекрасные­­ вина,

Ведь мир – дороже слова нет на свети,
И взрослые об этом знают, даже дети,

И даже «Плесень красная» об это знает,
И песенку свою всё запевает,

Ремикс на «Тополиный­­ пух» - послушай на досуге,
А кто покрутит у виска – те суки!

Мир на Земле – всем праздник, счастье,
И не найти среди людей несчастных­­,

Осталось ведь их пара миллионов,­­
И нет ни НАТО, ни ЕС с ООНом,

Лишь люди – человечест­­во пирует,
И снова оказаться потребител­­ем пока не рискует.

ТРУД

Всё есть. Так можно заниматься­­ хозяйством­­ сельским,
Сажать картошку утречком апрельским­­.

И сеять огурцы и баклажаны,­­
Другие овощи полезные, желанные.

Держать корову, пить парное молоко,
Парное молоко ведь так сладкО!

И кур держать, сырые яйца пить полезно,
Но молодёжь не знает этого, не интересно!­­

Им только игры, игры, игры надо!
Лишь с играми у них всё шоколадно!­­

Всё хорошо аж плохо – в шоколаде!
Так пели рэпа классики когда-то,

Из поколения,­­ имеет мнение которое,
Из поколения,­­ закончилос­­ь которое так скоро, е.

Но получили люди второй шанс, теперь,
Трудиться надо, а не от скуки умереть,

Держать хозяйство и рогатый скот,
И получать на землю новых квот.

МАЙ

Сижу на кухне и пью чай, смакую,
Уходит время, время май, и я дякую.

Преобразил­­ся мир и солнце светит ярко,
На улице уже прекрасно,­­ жарко-жарко!

Как в детстве, можно искупнутьс­­я в речке,
И не бояться заразиться­­ – так беспечно!

Нет выхлопов и выбросов заводов,
Утопия! И разговоры лишь вживую мы заводим,

Нет твиттеров и прочей электронно­­й хрени,
Не надо пить от живота таблеток «рени»,

Продукты ведь полезные теперь,
И организм уж не болеет у людей!

И май! Весна! Всем хорошо!
После победы ещё год прошёл.

И люди научились наконец добру,
И злые шутки с песнями тут не поют,

Творят добро, и благоденст­­вие настало,
Коль знали б вы, как правая рука писать устала...

СКАЗАНИЕ ВТОРОЕ

[b]ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ[­­/b]

Глава 9

БЕГСТВО КСЕРУВИНА[­­/b]

Итак, продолжим повесть нашу.
Как часто жизнь из мыслей варит кашу,

Мы спим иль наяву всё это?
Немудрено запутаться­­ в мирах паэту.

Ведь сон бывает ярок и глубок,
А жизнь – лишь серых дней клубок,

И вот в кунсткамер­­е однажды холодильни­­к ёкнул,
Оттаял Ксерувин и убежал мстить Ёлке,

Но слышу ваши недовольны­­е ворчанья,
Граничащие­­ временами и с отчаньем!

Перескажу лишь вкратце, что случилось дальше:
Похитил Ксерувин Раису и сбежал куда подальше,

Искали Кат и Ель везде, по всей планете,
Но ни в одной пещере их всё нету,

И лишь случайност­­ь помогла напасть на след,
Услышал как рыдал Ксерун его сосед,

Рыдал из-за того, что форум ведь не работал,
И некуда писать стихи – тошнит до рвоты!

И тут же повязали суку Кат и Ель,
И голову отрезали, чтоб наверняка теперь.

Но превратилс­­я он в вампира, полюбил оборотниху­­,
И завязалась­­ целая история у них тут,

Ведь оборотням и вампирам трахаться нельзя,
Иначе содрогнуть­­ся моет вся земля.

В итоге улетел он на Луну стареть,
И в кратере теперь живёт, на тёмной стороне.

А Ель и Кат немало лет прожили на Земле,
Как вдруг откуда не возьмись явился весь в золе,

Сам Рапперксю и с ними воевали долго,
Он превращалс­­я в гниду, в крысу, в волка,

И убегал от верной гибели, падлюка,
Он был непробивае­­м как Пальюка,

В итоге лишь кислотный дождь его убил,
И где-то под Москвою стоит его могила.

Плевец схоронен у болот, там тихо ни души,
И из груди его растёт единоросск­­ий шит.[/size]

~~~

dh

Синдром дефицита

Отче Ваш,
Отче их.
Отчитать
очевидное.
Что чиста
очень видно,
но внутри-то
червива.
Как запретный,
что плод.
Бесследный
спаситель
уходит в оплот
деграданса.
Три градации.
Отец,
сын,
запах святости.
Мы одержимы радостью.
Падки на плаху буйной головушкой.
Шепот на ухо
псевдонаучен,
а жизнь -
кумир нерукотворный.
Религия - притворство.
Ваш бог - вор.
Сворует кумира
и пустит по миру
умирать.

Когда предполагаемая дата смерти -
вчера,
легко и свободно поверить
в третий-четвертый шанс.
Жизнь больнее болезней.
У горла лезвие.
Надавить.
Не так уж и надо жить.
Наложить
руки и циркулем рисовать круги личного ада.
Конец парада
ознаменуется светом в тоннеле метро
и самым теплым из тысяч ветров.
На секунду я даже поверю,
и щеки зажжет слезами кислотными.
Кожа слезает.
Я змей-искуситель в зимнем саду.
Я в бессрочном порту сойду.
Я на балу Мефистофеля первый гость.
Сжимаю сердце в руке - всего горсть.
Гортань онемела,
а небо, разверзнувшись страшным дождем,
последнюю нить с существованием смоет.
И жалкие грешники мы, может, дождемся
еще оборота и сдохнем зимой.
Следующей=
последней.
На снегу замер след,
но рядом со мной никого.
Я больше не рад весне.
Стою,
сжимая свой приговор.

Дефицит синдромов

Бригантины уходят в недальние плавания,
узор на стекле напомнит о доме.
Прекрати... Прекрати!
Съедает усталость.
Благолепие только в душевных питомниках.
А стены еще помнят стенания страждущих,
хоть мозаика местами отколупилась.
Истерик? Истерик не будет, возрадуйся,
мы все сдаемся на Твою милость.

И вновь греху предаваясь в постели,
вы верите в вечность своего бытия,
а девочка маленькая боль адскую терпит,
так рано уверовав, что кровь - это яд,
что течет по венам.
А ваша праздность полна крови господней.
И, может быть, кто-то когда-то изменит
течение этой жизни блевотной.

А ведь нынче в мире дефицит синдромов.
Никто не хочет сдохнуть, лишь заболеть.
Почерк врачебный извечно неровный
рисует оправдание человеческой лени.

Клятва Гиппократа - пальцы крестом.
Не хочу на работу, в институт, служить.
С утра хочу испытать истому,
до обеда валяться, полюбить жизнь.

А все это, знаете, осточертело.
Блядство чертей на остовах религии.
И на хую вашу веру вертел я.
Я трахну мораль, я стану великим.

Я в келье своей запрусь и не выйду,
я волосы вырву, чтобы повеситься.
Когда-то скоро с последним выдохом
я ржать буду, суки, мне так будет весело.

Приобретенный дефицит

Да светится имя твое
Киркоров от паствы споет.
Закатив глаза в блаженстве повиновения.
А стадо блеет. Стадо блеет.
Не по своей воле я вас пасу
и никого из вас не спасу.
Индульгенция была честнее -
заплатил за совесть, и хуй бы с ней.
Нееееет, блять, моральные, на хуй, устои.
Мы строили-строили и ни хуя не построили.

Особой крутостью считается сдохнуть в нашем супермаркете от РПЦ,
как тот старикан с непроизносимой болезнью.
Они чувствую себя настолько близко к богу, что цепенеют
и падают замертво. Спускай их потом по лестнице.

Нет бы сдохнуть в своей кровати,
им нужно шоу в конце пути.
Надоело? Надоело! Хватит!
Дайте уже и мне уйти!

Я еду пьяный в приходской машине,
крестик нательный торопливо снимаю.
Я разъебусь, бля буду,
сведу счеты с жизнью.
Полночь. Первое. Наступила зима.

Болезнь Крейтцфельдта — Якоба

Cutthroat

Когда в прошлом раунде
Мой соперник сдал
хер знает что,
Я подумал, ладно, судьи,
прощаю,
Но пусть будет шторм.
Тут в закоулках видимо
весело,
И должна быть
борьба,
Пусть меня судьба не повесила,
Моя болезнь
Крейтцфель­­дта — Якоба.
И якобы, пожилой мужичок
Возраста -
лет шестидесят­­и,
Кто придумал это -
не обрел мозжечок,
За такие темы
- стыдитеся!­­

Ксерувин, Рапперок и Аляска
Темы дали –
Кто чем болен.
Матом
Хотел
Обложить вас я,
Но
Вышла лишь клякса,
Не более.

Слишком стар для баттлов
я понял,
Судьи нынче
других понятий,
Среди грозных коней
словно пони,
неплохое авто я,
но с вмятиной,
Меня забыли, и
бросил в урну,
Как сгоревший
вонючий окурок,
Пишу некультурн­­о - пошло и как то сумбурно,
Виола даже сказала-
полный придурок!
И нет мочи извиваться­­
как кобра,
Вертеть задом -
понравится­­ любителям петтинга,
Просто дайте мне дверь -
и я хлопну,
Да так что слетит
деревянная­­ с петель!

Что за тупая болезнь,
я не помню,
Иль не помню,
потому что полон болезни,
И сколько мне лет,
шестьдесят­­ ли не полных?
И зачем меня судят,
я что тут под следствием­­?

Почему какой-то очкарик
поставил мне баллы,
Здесь красоту ценят
иль что-то другое,
Странно, что он
сам не вышел ебалом,
И оценки занизил мне
дряхлой рукою.

Я передумал,­­ я не окурок
я глыба,
Не путайте с Глобой,
судьи товарищи ,
Вас бы отправить на корм
донным рыбам,
Прописать бы к плотве,
и дать бы леща!

Вереща - я совсем забыл
о главном посыле,
Я такой старый-
стать взрослым бы надо!
Признаюсь,­­ в шестьдесят­­
я подумал о сыне,
Но вряд ли кто клюнет,
на продавца ламината!

Это грустно, когда дома
пусто до эха,
Это больно когда
не ждут возвращени­­я,
Жизнь как ускоренный­­ поезд,
и он будто доехал,
Уснуть не могу
Раны словно расщелины.

Упереться бы лбом
в стекло ледяное,
Посмотреть­­ как идет
по дороге родная,
Удалить бы всю боль,
как аденоид,
Не встречать новые день,
как младенец рыдая.
Но Её уж не стало,
Лет как пятнадцать­­,
В одиночеств­­е чувствуешь­­
все как-то ярче,
Глухими слезами,
жилет запятнался­­,
И часы на руках,
давно стали стоячими.

Размылись глаза,
И припадки все хуже,
От жизни осталось
мне пару капель,
И мир я оставлю,
наверно, в психушке,
А может среди
пустоты барокамер.

И перед самой кончиной,
Я напишу лучший текст…
Собрав свои силы….
Он будет полон - ярких начинок,
Понравится­­ чистым,
и уже изнасилова­­нным!

И придут на могилку,
Виола с Пиздато,
Она лишь с гвоздичкой­­,
А он с ягуаром,
И скажут
"Мудила, ты сдал позже даты,
Ты даже сейчас,
Не выиграешь баттл!"

~~~

Клевец Ъ

По мотивам научно-фантастического романа Дэниела Киза "Цветы для Элджернона".


Польша, 2013 г.

Личный дневник пациента страдающий болезнью Крейтцфельдта-Якоба.

-Цитата от Атчёт о праисходящем - 15 фивроля 2013

Доктор Ковальски сказал што с севодня нада
Я дневник вести буду говоря про то што сличица са мной
Я буду его писать рифмаю
Патамушта я в молодсте я был паэт
И писал стих я сваей девушки Саше я
Я очен люблю Сашу и хочу стих этот ей пасвящаю
Я для тебя придумал эта рифма
Патамушта ты мне дорога.
Я ни знаю что ещё напесать и я кончаю на севодня.

-Цитата от Атчёт о праисходящем - 16 фивроля

Сиводня доктор Ковальски правёл испытание са мной
Я не справился и очень грустно мене
Они гаварят что будут лечить миня какой-то новым ликарством
А патом доктор гаварит
Тебя камар укусит
А потом кровь сосал очень много
Паказывал пятно чорное гаварит какой-то рисунок видиш
А я не видил рисунка патамушта я глупый
Я не справился и мне стыдно перед доктор и перед Саша.
И мне кажеца щто я плохо стих нескладный
Доктор расстроелся мне стыдна.

-Цитата от Атчёт о праисходящем - 17 фивроля

Доктор Ковальски сказал што пятна не значат ничиво
Что я не глупый но я ему не верю
Мне кажеца я ево расстроел
Мне начали давать ликарство
Гаварят што это новое ликарство
И я буду умнеть с ним и быстра
И Саша будит миня снова любить
Но я не верю што она будет

-Цитата от 18 февраля

Я показал Доктор мой дневник
А он сказал щто харашо только
Я ниправильна пишу слова отчёт
о происходящем и февраля

И сказал што когда пишеш стих
Нада штоб строки были равные
И што рифма далжна быть красивой
И сказал ни нада песать что

Отчёт о происходящем а просто дата
Сказал што стихи четверастишия
Што миня будит учить девушко
Как граматна песать и стихи.

И Саша будит рада.

-Цитата от 19 февраля

Девушка Нина подарила мне словарь
Сказала что надо искать там слова (ррр)
Которые не знаешь как писать
Сказала что я буду грамотным так

Она очень красивая но я люблю Саша
Нина тоже красивая и стихи ей
Мои очень нравяца она учит грамоте
И доктор рад этому я тоже рад тогда.

-Цитата от 23 февраля

Доктор сказал что я могу не писать
Отчёты каждый день только когда
Что то важное бывает я не люблю
Когда надо много писать

А ещё мы с Нина сегодня проходили
Знаки препинания это очень смешно
Можно,+ писать! вот: так;:%"
И' это: ^^очень` [весело)& мне нравит'ся-.

-Цитата от 24 февраля

Я всё напутал и мне грустно,
Нина сказала, что надо лучше,
Чтоб ставились они правильно
Знаки. И всё будет похвально.

Она учит меня рифмовать,
Скоро я буду хорошо стихи писать.
У меня в жилах кипит кровь.
Я посвещаю стих Саша потому что она любовь.

-Цитата от 27 февраля

Мы учим слова. Я стал лучше писать -
Могу много теперь рифмовать:
Искать, бежать, спать, играть,
Рисовать, знать, всех на мушке держать.

Я пью каждый день лекарства
Скоро я буду хорошо стараться.
И доктор сказал, я работать могу.
Завтра я на свой завод пойду.

-Цитата от 28 февраля

Я снова работаю на заводе.
Где Якоб машину заводит.
Здесь очень дружный коллектив.
Я лучше рифмую - гляди.

И я знаю теперь что такое ритм.
Саша, моё сердце бьётся в груди.
Жизнь моя уже не рутинна.
Говорить со мной уже не так противно.

-Цитата от 29 февраля

Доктор сказал, я пишу как Каттрот,
А я и не знаю, кто этот короткий.
Я стал понимать на бумаге те пятна
И вижу теперь я, картинка понятна.

-Цитата от 2 марта

Нина сказала, вчера же был март.
Мне дал выходной босс мой мордатый.
Люблю выходной. Пусть будет он снова.
Сегодня я кончил читать Робинзона.

Нина сказала, я быстро учусь.
И Доктор скучает по мне (ну и пусть).
Нам с Ниной вдвоём хорошо у меня:
Я всё бы на жизнь свою с ней променял.

-Цитата от 3 марта

Сегодня у нас выходной - занимался.
Настрой мой порядок. Пускай знаний малость.
Немецкий, английский учу, диамат.
Зарплату повысили - деньги мотать.

-Цитата от 5 марта

Сегодня был в церкви и богу молился.
Знакомый священник, что был гуманистом
Приветствует нас. Весь важный и в рясе.
И дамы в платках: "Эй, дитё, не кривляйся!"

Весна приближалась. Воскреснет жнивьё.
Но всё ещё холодно - гнёзда не вьёт
Печальный мой ворон, главу попустив.
А ветер холодный уже будто стих.

-Цитата от 8 марта

Саше, девушке моих прошлых воспоминаний.


Тобою захвачен - душа в оккупации.
Всю жизнь - крепостной. Не пора ль выкупаться?

Я помню чудесные эти глаза,
Мечтаю о море. Чтоб ноги лобзал
Солёный покойный песок. Ну а я,
Сидел бы, взирая.
Душ наших ноябрь.

Наяривал тысячи слов в сообщения
Тебе. И тех бед я не знал,
Быльём, да ковылью всё зло поросло.
Тебе на салфетке моих пара слов.

Как кто-то коллекционирует марки или скрепки, я коллекционирую счастливые воспоминания в своей голове.

-Цитата от 10 марта

Эклектикой мысли рябят от болезни.
Полезней не жить, но туда он полез ли?
Сумбуром объяты все души людей,
Не больше, чем регент на этой земле.

[Экспроприация мозга]

Мой мир - гедонист. И это печально.
О чём же, скажи дорогой мой, пить чай нам?
Теперь уже, знаешь, я слабну и дохну.
Я будто как роза увял, как пройдоха.

И с серою массой я так и не слился.

Подслушал вчера я:
э к с п е р и м е н т п р о в а л и л с я .

-Цитата от 12 марта

Я чуствую снова, что быстро глупею,
И силы уходят прочь от миня
Я чуствую плоха сибя,
Мне плохо и стыдна за это доктор
Вы зря на миня положились
И я расстроен.

-Цитата от Какои-то марта

Прастите што я вас расстроел
И што я снова глупый
Я не хател вас агарчать
Этот атчёт о праисхадящем я пешу уже долга
Прастите но я не смагу больше песать вам

Да свидания доктор и Саша и Нина
Я вас люблю очень сильна.
Прастите што падвёл мне очень стыдна.

Судьи раунда:

vlada.cosmos
vs.
za4emmne
Дедушка
Эрнесто Заткнитесь
Tha_Cool
Глю
Via
Рока
Аляска

bubble
RapperX
Герб
Все Пиздато

+ возможны пополнения в судейском составе

Система оценки финалов:

10/10/5, где Техника/Раскрытие/Общее впечатление.

Победитель будет определяться по количеству побед в парах внутри команд.

Правильность и уровень выполненного задания оценивается в критерии "Раскрытие".

На судейство отводится 10 дней.

Регламент мероприятия

Показать скрытый текст

Структура (возможны изменения):

1. Общее
1.1. Минимальное количество участников команды - три.
1.2. Максимальное количество участников команды - пять.
1.3. Разрешается участвовать только в одной команде на протяжении всего баттла.
1.4. Судьям и организаторам баттла запрещается состоять в команде-участнице быттла.
1.5. На баттл разрешается сдавать только оригинальные произведения. Цитаты из чужих и старых текстов разрешены.
1.6. Информация о судьях, критериях оценки, сроках сдачи, ограничениях на размер текста и другая дополнительная информация - перед началом раунда.
1.7. Запрещается выкладывать на форуме тексты, написанные на баттл.
1.8. В темах баттла запрещается оскорблять других участников и судей.

2. Отборочный раунд.
2.1. Каждый из участников команды пишет отдельный текст на заданную тему.
2.2. Тексты, все вместе (не по отдельности), присылаются судьям баттла.
2.3. Каждый текст получает оценку судей (балл).
2.4. Оценка команды получается простым суммированием трёх оценок (оценки за тексты участников команд).
2.5. Если в команде больше трёх человек, то все они присылают тексты на отбор. В этом случае суммируются три лучших оценки участников.

Пример: Команда - "Классики", состав команды - Пушкин, Лермонтов, Петрарка, Гёте, Данте.
Оценки за отбор, общий балл: Пушкин - 27, лермонтов - 26, Петрарка - 23, Гёте - 26, данте - 25. Сумма команды "Классики" - 27+26+26=79.

3. Парные раунды навылет.
3.1. В зависимости от баллов, набранных в отборочном раунде, команды разбиваются на пары (далее - противостояния).
3.2. На каждый раунд даётся три темы. Каждый участник команды пишет отдельный текст. Кто на какую тему - решают сами участники внутри команды. От каждой команды должно быть три текста (только три текста), по одному на каждую из тем.
3.3. Тексты присылаются все вместе судьям баттла.
3.4. Далее участники разбиваются на пары, получается по три пары в каждом противостоянии.
3.5. По результатам в парах, определяется победитель противостояния.

Пример: Команда "Классики", состав команды - Пушкин, Лермонтов, Петрарка, Гёте, Данте.
Команда "Звёзды Голливуда", состав команды - Микки Рурк, Уилл Смит, Дмитрий Харатьян, Стивен Спилберг.
Противостояние: "Классики" - "Звёзды Голливуда".
Темы раунда: "История любви", "Арматура", "Постой, паровоз".
В команде "Классики" Пушкин написал текст на тему "Арматура", Данте - "История любви", Гёте - "Постой паровоз". В команде "Звёзды Голливуда": Микки Рурк - "Арматура", Дмитрий Харатьян - "Постой, паровоз", Стивен Спилберг - "История любви".
Таким образом, в данном противостоянии получились следующие пары:
Пушкин - Микки Рурк, Данте - Стивен Спилберг, Гёте - Дмитрий Харатьян.
По оценкам судей, победителями в парах стали - Пушкин, Данте, Дмитрий Харатьян.
В данном противостоянии, со счётом 2-1, победила команда "Классики", которая и выходит в следующий раунд всем составом.

4. Тексты.
4.1. Ограничение на размер текста оговаривается перед каждым раундом. В противном случае, ограничения нет.
4.2. В случае превышения ограничения, с участника снимается балл, пропорционально превышению (например, вы превысили ограничение на 10 % - с вашего текста снимается 10 % от максимально возможного балла). В случае превышения ограничения на 30 % и более - дисквалификация команды с баттла.

Персона нон-грата, ебола хоть с плюсом, хоть с минусом остается еболой =)

не дочитал

пойду аниме посмотрю что ли

не забыть

-Цитата от Эрнесто Заткнитесь

не забыть

я ещё напомню чуть позже.

у моего соперника тоже есть про бритьё
а лучший текст раунда написал Слиман

-

Пока в темницах ,в подземельях суд идёт,
Над замком в небе страшный бой идёт.

Раиса на У-2 против

Мы на ПО - 2 летали
Тирэд каааааааайф

ух уже тексты есть

-Цитата от адри

у моего соперника тоже есть про бритьё
а лучший текст раунда написал Слиман

и у моего соперника тоже есть про бритьё! ну ты подумай только! ай, да совпадение!

ясно

Third, WTF!?

-Цитата от #Via#

Third, WTF!?

а я дочитал)))

-Цитата от Persona non grata

-Цитата от #Via#

Third, WTF!?

а я дочитал)))

ты герой. что мне ему поставить?

-Цитата от #Via#

-Цитата от Persona non grata

-Цитата от #Via#

Third, WTF!?

а я дочитал)))

ты герой. что мне ему поставить?

не знаю)
я не имею права давить на судей ^^

(тем более, зачем мне это, если не в свою пользу и не в пользу своей команды?)

это ад

-Цитата от Persona non grata

не знаю)
я не имею права давить на судей ^^

(тем более, зачем мне это, если не в свою пользу и не в пользу своей команды?)

да давай, посоветуй просто, по-братски
янехочувсеэточитаааать!

-Цитата от #Via#

да давай, посоветуй просто, по-братски

я прочитал полностью. можешь смело ставить 2 за технику, т.к. там квадраты и глаголы сплошные , и 10 за смысл, т.к. там раскрытия на войну и мир хватит. с ОВ сама решай

оппонент написал гомосексуальный текст.

-Цитата от NikiTikiTa

-Цитата от #Via#

да давай, посоветуй просто, по-братски

я прочитал полностью. можешь смело ставить 2 за технику, т.к. там квадраты и глаголы сплошные , и 10 за смысл, т.к. там раскрытия на войну и мир хватит. с ОВ сама решай

я прочитал все три текста, можно смело дисквалифицировать, потому что их писал Ельник.

скучно тирд, недочитал, всякие дуели муели хуели и пиздец, слогом напомнил пушкина дальше пары глав, в целом задумка так себе, чернушка, остальных конечно после этого бизоновского ржача, и смотреть не стал, от названий воротило

-Цитата от NikiTikiTa

-Цитата от #Via#

да давай, посоветуй просто, по-братски

я прочитал полностью. можешь смело ставить 2 за технику, т.к. там квадраты и глаголы сплошные , и 10 за смысл, т.к. там раскрытия на войну и мир хватит. с ОВ сама решай

Скорее не за смысл, а за его тотальное отсутствие, что, впрочем, можно счесть за оригинальное раскрытие.

Добавлено через 2 минуты 21 секунду

-Цитата от #Via#

-Цитата от Persona non grata

не знаю)
я не имею права давить на судей ^^

(тем более, зачем мне это, если не в свою пользу и не в пользу своей команды?)

да давай, посоветуй просто, по-братски
янехочувсеэточитаааать!

блииин! это так мило! я думал, что только калужские просят по-братски (в смысле от девушки и не из Калуги я не ожидал)! почти два года в общаге живу, все до сих пор этому "по-братски" удивляются, когда я говорю.

Добавлено через 4 минуты 17 секунд

-Цитата от Маарид

скучно тирд, недочитал, всякие дуели муели хуели и пиздец, слогом напомнил пушкина дальше пары глав, в целом задумка так себе, чернушка, остальных конечно после этого бизоновского ржача, и смотреть не стал, от названий воротило

а тем временем у них самые обсуждаемые тексты. уже не важны оценки. популярность настигла их. внезапно так, причём.

-Цитата от Persona non grata

-Цитата от Маарид

скучно тирд, недочитал, всякие дуели муели хуели и пиздец, слогом напомнил пушкина дальше пары глав, в целом задумка так себе, чернушка, остальных конечно после этого бизоновского ржача, и смотреть не стал, от названий воротило

а тем временем у них самые обсуждаемые тексты. уже не важны оценки. популярность настигла их. внезапно так, причём.

дай бог, кто против-то? фильтр временем покажет самые крупные куски, если возможно так интерпретировать
мы ведь именно для этого заходим на форум? или в этом есть что-либо другое?

выражению "по-братски" не удивляются наверно только в городе Братск

выражениям не удивляются больше пары тысяч лет

да и бог с ними - с выражениями-то!

минутку гипноза в студию!