Я всегда здорово нервничаю, когда нужно сказать речь. Ведь в этот момент я должен быть Деннисом Хоппером. А кто такой Деннис Хоппер? Это же, чёрт возьми, человек, у которого нет никакой самоидентификации.
Я родился в Канзасе в 1936 году. Я был одним из тех, кто считает, что никогда не доживёт до тридцати, и кто начинает биться головой о стену, когда ему исполняется тридцать один.
Я экспериментировал с различными веществами с самого детства. Однажды в возрасте семи лет я здорово нанюхался бензина, слитого с дедушкиного трактора. Я помню, что смотрел на облака, и мне казалось, что это святые облики. Я здорово передознулся тогда, факт. Помню, я схватил бейсбольную биту и бросился на дедов трактор, перебив все фары и стёкла. Мне казалось, что это какое-то страшное чудовище, и это мой последний бой. А потом меня отпустило, и больше я бензин не нюхал.
Я очень живуч. Наверное, это что-то генетическое. И удача. Но я точно знаю, что не только это. Самое главное, как мне кажется, это твоё отношение. Смерть редко берёт тех, кто её не боится. Я знаю это наверняка: я должен был сдохнуть не менее десяти раз, но всё ещё здесь, среди живых.
До того дня, когда я бросил пить, я выжирал в день не меньше полугаллона рома (около 1,8 литра) и бесчисленное количество пива. На этом я редко останавливался, потому что у меня всегда были припасены три-четыре грамма кокаина.
Кокаин – неплохое средство для того, чтобы протрезветь. В те моменты, когда я страшно напивался, я прибегал именно к кокаину. Чтобы протрезветь и напиться снова.
Не напивайтесь с утра. В этом случае придётся напиваться весь день. И тогда даже кокаин не вытянет.
Всю свою жизнь я преклонялся перед поэтами, которые беспрестанно бухали и жрали наркотики – все эти парни типа Бодлера, Рембо, Верлена. Они были настоящими наркосвиньями и, наверное, думали, что это ништяк – так себя вести – мы же, мол, поэты. Но я-то не был поэтом, когда мешал кокаин с водкой. Я просто был долбанутым мудилой.
Как и все актёры, я хочу наебать смерть и остаться в памяти.
Деньги не избавят вас от старости. От старости избавит смерть.
Я помешал моей матери стать олимпийской чемпионкой по плаванию на спине. Она была чемпионкой Канзаса и как раз собиралась на Олимпиаду, когда забеременела мною. До сих пор не знаю, хорошо это или плохо с моей стороны.
Тот факт, что это произошло с тобой, вовсе не значит, что это интересно всем.
Я всего лишь деревенщина из Додж-сити (город в штате Канзас), чьи предки были простыми фермерами.
Голливуд никогда не принимал меня. Я просто живу там, вот и всё.
В Голливуде не следует злоупотреблять словом "искусство". Там его считают чем-то сродни слову "жопа". Если вы будете слишком часто произносить "искусство", поначалу с вами перестанут здороваться, а потом лишат места на парковке.
Несмотря на то что я снялся в чёртовой куче фильмов, индустрия всё равно отторгает меня, как желудок отторгает всякую гниль.
Всё просто: зарабатывай немного денег, живи как живётся и надирай задницы.
Джеймс Дин был самым талантливым актёром, которого я когда-либо видел. Он также был настоящим партизаном, который объявлял войну каждому, кто пытался сдерживать его эмоции. Однажды, переругавшись с режиссёром, он достал выкидуху, приставил тому к горлу и сказал: "Я же тебя убью, сучонок". Я стараюсь подражать Дину во всём – в кино и в жизни. Поэтому у меня так много неприятностей.
Я никогда не кадрирую свои фотографии. "Если ты собираешься фотографировать, – сказал мне однажды Дин, – никогда не кадрируй фотографии". – "Что за чёрт?" – спросил я. – "Когда-нибудь тебе точно захочется снимать кино, а кино нельзя кадрировать, так что учись видеть кадр сразу".
Камера не похожа на пушку. Но это оружие. Мне кажется, что в революциях сегодняшнего дня проще сражаться с камерой, чем с автоматом, а в некоторых случаях автоматы не понадобятся вовсе. Битва за свободные умы будет выиграна в кинотеатре, а не в танковом бою.
Всё то, что я вижу вокруг, заставляет меня думать о том, что мы уже не способны отличить Судный день от обычного.
Я занимаюсь всем подряд. Рисую, снимаю, снимаюсь, фотографирую. Таким способом я зарабатываю деньги. Все эти способы мне нравятся за то, что они довольно весёлые. И они хорошо справляются со своей задачей: делают жизнь не такой тоскливой.
У меня четверо замечательных детей – и все от разных матерей. Я был женат пять раз, но не потому, что я такой страстный, а потому что паршиво разбираюсь в женщинах. Я тот самый тип, который, проведя с женщиной совсем немного времени, начинает думать, что ему нужно либо срочно избавляться от неё, либо жениться на ней. А это, поверьте, не самая умная штука в мире.
Я был женат на Мишель Филлипс (американская певица, участница группы The Mamas & the Papas) восемь дней. Первые семь были ништяк.
Иногда я чувствую, что я в одном шаге от того, чтобы заделаться серийным убийцей.
Меня постоянно спрашивают о природе зла, которое кроется во мне и позволяет легко справляться с ролями всяких ублюдков. Всё это чушь, конечно, никакого зла во мне нет, просто я ношу трусы на размер меньше.
После "Беспечного ездока" не было ни одного фильма, который мне по-настоящему хотелось бы снять.
Я никогда не работал у Лукаса или у Спилберга. Мне никогда не предлагают тех ролей, которые предлагают Джеку Николсону или Уоррену Битти. Не предлагали и не предложат. Так что остаётся довольствоваться ролями мелких злодеев.
Я не из тех людей, кто выходит из душа, чтобы поссать.
Я не напивался уже четверть века. Примерно столько же я не жрал тяжёлых наркотиков. Я снялся в 150 фильмах. А снял, к сожалению, всего семь. Не то чтобы я сидел сложа руки – я постоянно рвался в режиссёрское кресло, но на это никто не спешил дать мне денег. Многие из тех 150 фильмов, в которых я снялся, – беспрецедентное говно. Но даже в таких фильмах я старался изо всех сил – чтобы в тот момент, когда мне предложат хорошую штуку, не свалять дурака.
У меня никогда не было великой роли.

Журнал Esquire, 2009-й год